Шрифт:
Развернув свиток пергамента, препозит Михаил читал послание катапана Клавдия. Херсонесский катапан уведомлял, что воротился он из Таматархи, где беседу имел с архонтом Мстиславом и его боярами. А из того письма он, катапан, не мог заключить, собирается или нет архонт Мстислав расширять дале свои владения и в какие земли готовит вести дружину…
Может быть, препозит Михаил так и не придал бы особого значения посланию херсонесского катапана, если б не последние строки. В них Клавдий писал, что в Таматархе к византийским гостям нет почёта, а архонт Мстислав ко всему на его, Клавдия, вопрос ответил дерзостно, заявив, что-де пусть император даст гарантии русским гостям, тогда и он сделает послабление гостям византийским.
Обхватив голову, препозит Михаил долго сидел задумавшись. Сладкое чувство мести уже охватило его, но внутренний голос противодействия всё ещё шептал: «Опомнись, Михаил, не приведи Господи, базилевс распознает».
Хлопнув в ладоши, препозит свернул свиток пергамента, достал чёрного дерева шкатулку, осторожно открыл. На чёрном бархате лежал кристалл с рисовое зерно.
Бесшумно появился раб-фракиец, изогнулся в поклоне.
Михаил закрыл шкатулку, спросил голосом бесстрастным:
– Сумеешь ли ты тайно проникнуть в покои паракимомена?
Фракиец изогнулся, и на препозита уставились бесцветные немигающие глаза. Михаил ждал ответа. Он доверял этому рабу самые сокровенные мысли.
– Да, - произнёс фракиец.
– Выслушай меня со вниманием, - Препозит взял со стола пергамент и шкатулку, протянул рабу.
– Чтоб не проведал никто, войди в покои паракимомена и сокрой там сие…
По утрам Зою ждал бассейн, отделанный розовым мрамором, наполненный тёплой водой, настоянной на хвое. Она долго мылась, а молоденькие рабыни держали одежду тонкого шелка, гребни и благовонные масла.
Из бассейна тело Зои попадало в руки слепых массажистов: Понежившись на ложе, она отдала себя в руки рабынь. Её причёсывали и натирали розовыми благовонными маслами, одевали, завязывали тесёмки сандалий.
Нарушая привычный уклад, рабыня доложила:
– Препозит Михаил ждёт тебя, несравненная.
Брови Зои приподнялись в недоумении. Что привело к ней препозита? Она заторопила рабынь, вышла в зал. Увидев её, препозит повалился на колени, красная хламида [122] растопырилась колоколом.
122
Верхняя одежда сановников.
– О несравненная, я прах у ног твоих.
– Он приложил к груди руки, заглянул в глаза Зои. Они смотрели на препозита с любопытством и насмешкой. Но теперь уже ничто не могло остановить Михаила.
– О коварстве паракимомена Иоанна поведаю тебе, - снова заговорил он. Лицо Зои потемнело, глаза сузились.
– Иоанн от базилевса утаил письмо катапана Клавдия. И ещё грех великий замыслил паракимомен, - Михаил отшатнулся, затряс головой.
– Нет, нет, язык мой не смеет выговорить, что замыслил Иоанн.
– Ты скажешь, что затаил паракимомен, - зло прошептала Зоя и наклонилась к стоявшему на коленях препозиту.
– А может, длинные языки нашептали в твои большие уши лишнее?
– Несравненная, паракимомен ищет твоей смерти, - выкрикнул Михаил, и его лоб покрылся испариной.
– Яд для того держит.
– Истинные ли твои слова?
– Зоя выпрямилась, - Повторишь ли ты их базилевсу?
– Да, несравненная, язык мой не извергает ложь. Если нет в моих словах истины, пусть я приму смерть.
– Тогда поднимись, препозит, и следуй за мной.
Поцеловав край её одежды, Михаил встал с колен, направился за Зоей. Открытой галереей они прошли в библиотеку. Василий был один. Он листал толстую книгу в кожаном, отделанном драгоценными камнями переплёте, а рядом на высоком столике из красного дерева лежал лист пергамента и стояла чернильница с лебединым пером. Базилевс работал. В такую минуту никто не смел нарушать его мысли. Препозит распростёрся ниц, вздрогнул от голоса базилевса:
– Что привело тебя, Михаил, сюда в этот час.
Страх сковал препозита, слова комом застряли в горле, но тут услышал он спасительный голос Зои:
– Единственный, пусть твой гнев обратится на паракимомена Иоанна, по чьей вине мы нарушили твои священный распорядок.
– В чём виноват Иоанн?
– базилевс нахмурился, носком ноги пнул препозита.
– Открой свои уста, Михаил, и поведай мне!
– О божественный, - препозит поднял голову.
– Н пыль, которую ты отряхиваешь со своих ног! Недостойный раб твой паракимомен Иоанн утаил от тебя папирус катапана Клавдия. Херсонесский катапан уведомлял тебя о тмутараканском архонте Мстиславе.