Шрифт:
Закрыл Пров на мгновение глаза, и чудится, будто в половодье Ильмень-озеро разливается, бушует…
Но вот подал знак сидевший в седле вполоборота воевода Добрыня, пропел рожок, и помчались конные полки навстречу киевским ратникам.
Широким вымахом идёт под Провом кань. Всё ближе и ближе людская масса, безликая, ощерившаяся в крике.
– На слом!
– И отдаётся: - О-ом!
Врубились гридни, зазвенели мечи о железо, замахали топоры…
Не крепко стоял киевский люд за Святополка. Видно, не хотели биться за него горожане и смерды, повернули вспять, побежали.
Слышит Пров голос Добрыни:
– Отсекай ополченцев от дружины! Охватывай Блуда!
Сомкнулись дружины Поповича и Добрыни, тугим кольцом зажали со всех сторон Святополковых воинов, а в центре викинги с новгородцами их пополам расчленяют. И пошли избивать…
Ворвался Пров в самую гущу, увидел под стягом воеводу Блуда. Узнал того по дорогой одежде, направил к нему коня. Воевода боец умелый, отбил удар и сам занёс меч над головой Прова. Не уйти бы ему от смерти, но подоспел Добрыня. Сверкнул меч, и упал Блуд под ноги коню.
Но тут Святополков гридин достал Добрыню копьём. Закачался воевода, начал сползать с седла. Подхватил его Пров одной рукой, другой коня за повод и из боя вывез. Подъехал десятник, помог снять воеводу, уложить на траве. Опустившись на колени, расстегнул броню, приложился к груди. Долго слушал, потом поднялся, сказал глухо:
– Мёртв воевода Добрыня.
Кинулся Пров снова в сечу. Тут воевода Александр голос подал:
– Святополк уходит!
Глянул Пров, а князь вырвался из боя и с остатками засадного полка скачет в степь.
Помчались за ним гридни, преследовали долго, пока ночь не укрыла князя Святополка.
4
Отодвинув в сторону глиняную чернильницу, Кузьма взял в руки лист, прочитал вслух:
«Проводил князь Ярослав новгородцев с почестями, а для большой дружины своей и бояр киевских дал пир велик.
На том пиру сказал князь: «Что случилось меж нами, о том помнить не станем».
И пил князь за здравие бояр киевских, а они за него…
Для городского же люда и меньшой своей дружины велел князь Ярослав выставить меды хмельные и вина да яств сколько кому потребно будет…»
Наморщив лоб, Кузьма подумал и дописал:
«И было веселье в Киеве многодневное, князю Ярославу честь воздавали…»
…- Кузьма, а Кузьма, сбегаем на торжище, день-то какой. И говорят, иноземцы товаров навезли, хоть поглядим, - едва переступив порог, позвал друга Пров.
Кузьма, босой, в рубахе и портах, склонившись над столиком, стоя старательно выводил букву за буквицей. Услышав Провов голос, поднял голову.
– Не надоело те писанием заниматься?
– улыбнулся Пров.
– Вскорости таким станешь, как учитель, монах Феодосий.
Не обратив на насмешку внимания, Кузьма не торопясь свернул лист в свиток, бережно положил на полочку у стены. Потом, обув сапоги и подпоясавшись бечёвкой, долго причёсывался деревянным гребнем, только после этого сказал коротко:
– Пойдём ужо.
Яркое солнце ослепило Кузьму. Он прищурился, чихнул. Пров стукнул его по спине, сказал добродушно:
– Прочищай рожок, а то, в келье сидючи, плесенью оброс.
Они зашагали вымощенной плахами улицей. У обнесённой строительными лесами церкви Кузьма с Провом остановились, задрав головы, поглазели, как мастеровые, переговариваясь, ставили звонницу, стучали топорами. Повсюду на земле валялись щепки, штабелем лежали ошкуренные брёвна.
Один из плотников сверху окликнул их:
– Любуетесь? Аль дело наше по душе, так давай обучим!
– Своё имеем!
– весело ответил ему Пров, и они снова пошли, минуя богатые боярские подворья, избы ремесленного люда.
За крепостной стеной, где начинается тесный Подол, улицы узкие, грязные. Обходя зловонные лужи, подошли к торжищу. Оно было таким же, как и у них в родном Новгороде, многолюдное, шумное, обнесённое торговыми дворами гостей из германских земель, польских, византийских, варяжских и даже персидских. Здесь же находились дворы новгородских купцов и еврейских. Торговлю вели по рядам. На шестах развесили свои товары сапожники, башмачники. На полочках иноземцы разложили дорогую коприну и бархат, аксамит и шелка, цену на пальцах показывают. Перекликались на все лады звонкоголосые торговки пирожками и сбитнем, калачами и бубликами.