На зачистку и возведение охранного периметра ушло несколько дней, и вавилонянам, загруженным работой до отказа, некогда было горевать. Проблемы росли как снежный ком – ограниченный запас пищи, отсутствие водоснабжения, острая нужда в полевом госпитале и медикаментах... Ко всему прочему мутанты с поверхности то и дело проверяли на прочность спешно возведенные защитные барьеры.

Тяжко пришлось каждому из уцелевших, но скулили и жаловались лишь единицы. Моряки работали не покладая рук, сплоченные одним на всех чувством – жаждой мщения. По предъявлении ультиматума забот поубавилось, оставалось только ждать и готовиться. Готовиться к неизбежной кровопролитной войне. Ждать истечения отпущенного метрожителям срока.

От тяжких раздумий капитана отвлек голос дозорного, который подошел к костру, выискивая взглядом начальство.

– Похоже, парламентер прибыл...

Старик не дослушал. Вскочил, поправив фуражку, и энергично зашагал к краю платформы. У блокпоста уже началось нездоровое шевеление. Кроме наряда дозорных возле огневых расчетов толклись зеваки, заглядывая за бруствер.

– Почему посторонние у периметра?! – рявкнул капитан. – Кому тут работы подкинуть?!

В течение нескольких секунд толпа рассосалась, оставив своего лидера наедине с начальником смены.

– Где он? – сухо спросил старик и, не дожидаясь рапорта, проследовал к смотровому оконцу.

За долгую жизнь этот седобородый моряк повидал всякое и давно перестал чему-либо удивляться, но внешность визитера, дожидавшегося за блокпостом, произвела на него поистине неизгладимое впечатление.

– Как звать тебя, мутант?

Капитан поднялся выше, чтобы пришлый мог его разглядеть.

– Дым.

Голос незнакомца, низкий и грубый, заставил старика поежиться.

– Зачем пришел?

– Вы хотите знать про бомбу?

Повисла напряженная тишина. Разом стихли перешептывания невольных свидетелей разговора. В абсолютном безмолвии прошелестела под сводами станции одинокая летучая мышь. Кто-то из дозорных нервно сглотнул, тут же опасливо покосившись на лидера.

Мутант шагнул вперед, демонстрируя пустые руки. Посмотрел на капитана немигающим взглядом и с вызовом произнес:

Это я взорвал остров.

Свет – режуще яркий, назойливый – жег глаза сквозь закрытые веки, слепил, сбивал с толку. Давно забытое ощущение хоть и доставляло дискомфорт, но рождало в голове приятные воспоминания. Когда-то лежать под открытым солнцем, нежиться в его ласковом тепле было безопасно. А синее безоблачное небо вызывало восторг вместо паники. Когда-то... но не теперь.

Рука сама собой потянулась ко лбу, нашаривая светофильтры. Однако ни их, ни маски противогаза на голове не оказалось. Скверно. Очень скверно!

С трудом разлепив веки, сталкер сощурился. Свет, на поверку – искусственный, струился из лупоглазой лампы, нависшей над операционным столом. Отчаянно пытаясь восстановить в памяти цепь событий, наемник не сразу заметил руку со шприцем, зависшую у предплечья.

– Эй, потише, потише! – заголосили рядом, когда Таран перехватил кисть с инъектором. – Это всего лишь противостолбнячное!

В зоне видимости, заслонив свет, появился незнакомец в белом халате. Осунувшееся от недосыпа лицо, уши торчком, пытливый, с хитрым прищуром, взгляд...

– Руки бы оторвать тому коновалу, который тебе плечо штопал! – начал врач без прелюдий. – Рану я почистил, но заживет не скоро. С ребром тоже поаккуратней будь. Перелом – не насморк, пара-тройка веселых месяцев обеспечена. Кто это тебя так, а, коммандос недоделанный?

– И я рад тебя видеть, Кантемиров...

Владлен ободряюще подмигнул. Повернувшись к входу в палату, призывно помахал рукой:

– Заходи! Он уже оклемался.

В помещение, задев головой притолоку, неловко шагнул двухметровый гигант с необъятной грудной клеткой и руками-шпалами. Широко улыбнувшись, визитер направился к Тарану, по пути подцепив пальцами стул, в могучей клешне гостя казавшийся предметом детской мебели. С сомнением покосившись на хлипкие деревянные ножки, отставил его в сторону и присел на край прикрученного к полу металлического стола.

– Пахом? Ты-то что здесь забыл? – наемник поморщился, ощутив укол боли в районе сломанного ребра.

– Еще спрашивает, наглая морда! – Оружейник деланно всплеснул руками, чуть не своротив при этом стоявшую рядом капельницу, и оглянулся на врача в поисках поддержки. – Я ж его, ирода, от «Маяка» на собственном горбу волок! Считай, от самой гермы!

– Не надорвался? – буркнул Таран, ощупывая тугой бандаж на ребрах. – Мог бы и у местных оставить.

Пахом, оскорбленный в лучших чувствах, воззрился на старого знакомого с укоризной, но, так и не дождавшись извинений, безнадежно отмахнулся.