Адриан снова вернулся на свое место, а жрец посыпал куски мяса ладаном, полил вином и сделал то же самое с внутренностями, сложенными в корзины; затем на пылающий жертвенник был принесен пирог, испеченный из сыра, пшеничной муки, масла и меда.

Вознося моление Афродите, Эксандр обнес вокруг жертвенника корзину с внутренностями и положил их на огонь; отдельные куски мяса, обернутые в жир, и часть спины, заключавшая в себе хребет вместе с хвостом, были помещены туда же и еще раз политы вином, посыпаны ладаном и другими благовониями.

Дым поднялся высоким столбом и расплылся вверху; поддерживаемое трезубцами мясо затрещало на огне, обугливаясь и разбрасывая искры. Обходя жертвенник, останавливаясь перед статуей богини, жрец торжественным речитативом произносил молитвы, повторяемые стройным многоголосым хором.

Наконец мясо сгорело. Оставшиеся на столах куски, наткнутые на вертелы, были поджарены, розданы и съедены присутствовавшими. Затем справа налево всех обнесли вином; жрец прочитал отпускные молитвы, и народ стал расходиться.

Принесенные Адрианом дары, в виде различных благовоний, нескольких бронзовых и серебряных чаш и цветных тканей, разместили в святилище. Служители начали приводить в порядок храм, подбирая рассыпанный ячмень и упавшие с жертвенника уголья и цветы.

Эксандр переоделся в обычное платье и вышел к разговаривавшим перед храмом римлянам, окруженным свитой клиентов.

— Не найдется ли у тебя времени отобедать у меня? — обратился он к Люцию. — Адриан тоже окажет мне эту честь.

Люций поблагодарил.

— У меня еще много дел на сегодня, но я с удовольствием выпью стакан вина и, если позволишь, посмотрю твою библиотеку. Я слышал — у тебя прекрасное собрание свитков.

— Посмотри. Моя библиотека не велика, но в ней, правда, есть хорошие экземпляры.

Они шли, разговаривая. Полушутя, Люций расспрашивал жреца о чудесах, совершенных богиней по молитвам верующих. Адриан вмешался в разговор, уверяя, что он сам был однажды свидетелем чуда, и обещал пожертвовать в храм золотой треножник, в случае если его желание будет исполнено Афродитой; он опять пришел в хорошее настроение и, самодовольно улыбаясь, слушал рассказы жреца.

Эксандр говорил о великих святилищах Эллады, элевзинских мистериях, Дидоне, таинствах Самофракии.

Люций не без удовольствия вспоминал о разных достопримечательностях, виденных им во время путешествия по Греции, — о волосах Медузы, хранившихся в Тегее, голове Орфея в Антиссе, в колеснице Пелопа — Флиунте.

Разговаривая, они вошли в дом жреца, где был приготовлен обед, состоявший, главным образом, из овощей: салата, мальвы, масличных ягод; на столе было также блюдо устриц, приготовленная под белым соусом черепаха и раки.

Продолжая начатый разговор, Эксандр перешел к горестной участи разоряемых варварами греческих колоний и указал мельком, что необходимость заставляет их обращаться за помощью к враждующему с Римом Понтийскому царству; для эллинской цивилизации было бы лучше, если бы защиту разоряемых городов взяли на себя римляне.

Люций улыбнулся холодно, сжав губы, отчего лицо его сразу приобрело квадратную форму, сделалось равнодушным и неподвижным. Он спросил, почему Городской Совет не обращался к Сенату с такой просьбой, потом задал несколько вопросов о состоянии городских финансов и количестве имеющихся, в распоряжении Херсонеса воинов.

Вопросы несколько смутили Эксандра, и он попробовал уклониться от прямого ответа.

Мысль о возможности римской помощи еще не обсуждалась в Булэ, но, вероятно, это пожелание, в конце концов, будет выдвинуто...

Люций отпил вина, пополоскал им рот и, закрыв глаза, похвалил букет прекрасного напитка.

— Ты начал рассказывать нам, достойный Эксандр, — продолжал он, — о святилищах Эллады. Но нам помешало что-то как раз в то время, когда ты говорил о дельфийском оракуле. Ты, вероятно, бывал там? Когда я проезжал через Дельфы, меня поразила какая-то заброшенность святилища.

— Теперь самый храм не пользуется большим уважением, — печально качнул головой Эксандр, — но прежде он был в чрезвычайном почете, как об этом можно судить по сокровищницам, сооруженным там народами и правителями; в них хранились посвященные богу драгоценности и произведения лучших художников. Достаточно вспомнить также знаменитые пифийские игры и множество известных изречений дельфийского оракула.

Ты обратил внимание на самый храм оракула? Он представляет собой довольно глубокую пещеру с незначительным отверстием, откуда поднимаются пары, приводящие в восторженное состояние.