В «Вие» ведьма обращается к посторонней, если не сказать к «потусторонней», помощи («Приведите Вия! Ступайте за Вием»). В «Майской ночи» панночка также обращается к помощнику (Левко в роли Вия). Левко посмотрел на одну из девушек и увидел внутри нее что-то черное: «Ведьма! – сказал он, вдруг указав на нее пальцем» (Ср.: «Вот он! – закричал Вий и уставил на него железный палец»). В первом случае найденную ведьму утаскивает с собой толпа утопленниц, то есть мертвецов, во втором – на Хому набрасывается толпа упырей и мертвецов.

И еще одна деталь, которая к сюжету как таковому отношения не имеет, однако то, что она появляется в самом конце текста, заставляет нас обратить на нее особое внимание. Последние строки «Майской ночи»: «… пьяный Каленик шатался по уснувшим улицам, отыскивая свою хату». Последние строки «Вия»: Халява, «пошатываясь на обе стороны, пошел спрятаться в самое отдаленное место в бурьяне». Иначе говоря, в обоих случаях, набравшись самым непотребным образом, персонажи отправляются к месту своего отдохновения.

Мы сравнили попарно шесть гоголевских сочинений, найдя в них немало общих сюжетных или композиционных мест, подтвержденных также немалым числом конкретных деталей. Вернемся к «Ревизору» и «Мертвым душам», а именно к сопоставлению тех вещей, которые уже не столь очевидны, как только что разобранные.

В данном случае мы возьмем не два сочинения целиком, а некоторые их части. Так, например, сравнивая между собой общую сюжетную схему и некоторые характерные детали второго действия «Ревизора» и четвертой главы «Мертвых душ», можно заметить, что и между ними – столь отличными друг от друга по своему смыслу и обстоятельствам – есть некоторое сходство. Во всяком случае, ни одна из других глав «Мертвых душ» претендовать на подобное (да и вообще какое-либо) родство с «Ревизором» не может.

В обоих случаях – общее начало: приезд в гостиницу-трактир. Хлестаков хотя и сидит уже в гостинице вторую неделю, однако как реальный персонаж он возникает лишь тогда, когда о его приезде становится известно городским чиновникам. Четвертая глава «Мертвых душ» также начинается с приезда Чичикова в трактир. Сама ситуация приезда героя в какое-либо место, в данном случае в гостиницу или трактир, относится к разряду общих. Однако то, что к герою приходят двое незнакомых посетителей, после чего он уезжает вместе с ними на другую квартиру, к разряду общих мест отнести уже нельзя.

В обоих случаях в начале рассматриваемых текстов говорится о еде и голоде.

Хлестаков: «Ужасно, как хочется есть! Так немножко прошелся, думал, не пройдет ли аппетит, – нет, черт возьми, не проходит». А еще раньше эту тему начинает Осип; с его слов, собственно, и начинается второе действие: «Черт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая…» (слуга как «двойник» хозяина; отсюда и опережающее явление темы голода с общей для обоих персонажей лексикой).

Приехавший в трактир Чичиков голоден не так сильно, как сидящий вторую неделю без копейки в кармане Хлестаков, однако рассуждения о еде – на своем месте: «Подъехавши к трактиру, Чичиков велел остановиться по двум причинам. С одной стороны, чтоб дать отдохнуть лошадям, а с другой стороны, чтоб и самому несколько закусить и подкрепиться. Автор должен признаться, что весьма завидует аппетиту и желудку такого рода людей» и т. д. (Хлестаков, как мы помним, также первым делом упомянул слово «аппетит»). И далее в четвертой главе «Мертвых душ» идут рассуждения о «господах средней руки»: о тех, что «на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубов, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом». В обоих случаях тема еды не просто открывает открывает текст, но и некоторое время держит его.

От чувства голода – к заказу кушанья, чтобы это голод унять. В «Ревизоре» Хлестаков бранит принесенные ему суп и жаркое и говорит о том, что на гостиничной кухне, как он сам видел, есть «много кой чего»:

Слово «поросенок», хотя и относится к слуге, но как будто продолжает начатый ряд кушаний. И именно оно становится главным в сцене из самого начала четвертой главы «Мертвых душ», где обед заказывает Чичиков. Разница тут в том, что Чичикову на его вопросы отвечают положительно, тогда как Хлестакову отвечали отрицательно: