— Нужно, — сказала она, — быть осторожным в городе, наводненном соглядатаями гестапо.

— Мне давно не было так хорошо, — заметил Штефан.

Она поняла, что скрыто за этими словами, и Штефан увидел, как порозовело ее лицо. Власта казалась в эту минуту школьницей, прибежавшей на первое в своей жизни любовное свидание. Казалось, от нее исходит аромат любимых им цветов, хотя был январь и с неба падал снежок.

Они улыбнулись друг другу, и Штефан сказал:

— Значит, завтра в три на том же месте.

— Нет, место нужно сменить, — ответила Власта. С отвагой у нее соседствовала осторожность.

— Где же? — спросил Штефан.

— Давайте, — предложила Власта, — на Францисканской, у той же старухи.

Он кивнул:

— Ладно, — и еще немного постоял, глядя ей вслед.

Она шла удивительно легко, мелкими шажками и ни разу не оглянулась. Потом Власта повернула за угол, и Штефан вынул сигарету, закурил. Он шел, тянул сигарету и не замечал, что снег все усиливается. Незаметно для себя Штефан вышел к Дунаю.

Слева был виден порт — портальные краны с поднятыми стрелами и какой-то маленький допотопный пароходик с густо дымящей трубой. Штефан вспомнил, что Колена готовит диверсию на одном из этих пароходов, стоящих в гавани, но на каком, он не знал.

Милый Ян не хотел втягивать его в это опасное дело. А Штефан сейчас чувствовал потребность в деятельности, в напряженной и опасной работе. Ему становилось противно при одной мысли о богомолке с тонкими бледными губами.

Ян Колена действительно готовит диверсию в порту, но не ту, о которой думает Такач, и не одну. Знают же о них только непосредственные исполнители. Так обеспечиваются конспирация и безопасность всей организации в случае провала одной из групп.

Продолжая работать агентом по продаже швейных машин, Колена не вызывает никаких подозрений. Тисовским охранникам долгое время и в голову не приходит, что этот немолодой уже человек с седыми висками и близорукими глазами, скрытыми за толстыми стеклами очков в золотой оправе, этот представительный и, видимо, состоятельный господин — красный, коммунист, в руках которого сходятся нити многих «удерок» — ударных подпольных групп Сопротивления, ведущих тайную и разрушительную войну против тисовского режима и самого фюрера «великой Германии».

И вот сегодня, как это было вчера и много дней до этого, ровно в восемь утра звучит колокольчик у входной двери кафе пани Гуличковой и порог переступает пан Колена.

С полминуты он топчется на коврике у дверей, вешает пальто и шляпу на олений рог, ставит в угол палку, садится на излюбленное место у окна и разворачивает приготовленную для него газету.

— Что-то сегодня делается на нашем шарике? — задает он свой обычный, заменяющий приветствие вопрос.

И сразу из кухни появляется сама хозяйка — толстая и добродушная пани Гуличкова.

— С добрым утром, пан Колена! Как вам нравится эта погодка?

Пану Колене нравится погода. Ему вообще все по душе. Такой уж это человек. Он всегда в прекраснейшем настроении, пан Колена… только бы раскупались его швейные машины. А пани. Гуличковой не нравится погода. Не зима, а какая-то слякоть. И многое другое не нравится пани Гуличковой. Она ставит на мраморный столик тарелки с поджаренным хлебом и тонко нарезанным сыром, кофейник, кладет салфетку и переходит к текущим событиям.

— Жизнь становится все больше похожей на представление иллюзиониста в цирке. Сегодня не знаешь, что будет завтра, утром не знаешь, что ждет тебя вечером, — говорит пани Гуличкова и достает щипцами из хрустальной вазочки сахар.

— Как всегда, два куска, пан Колена?

— Благодарю вас, пани Гуличкова, как всегда — два.

— Приятно знать, что хоть один человек в Братиславе постоянен в своих привычках и ничто не может изменить их, даже война, даже… — Пани Гуличкова быстро оглядывается на дверь и, склонившись почти к самому уху клиента, спрашивает: — Вы слышали, пан Колена, о несчастье в гостинице на Вайнеровской? Взорвалась мина и уложила шесть человек. Да, да. И все — нужно же такое совпадение! — немецкие солдаты.

— Вот как!

— И все заслуженные. Крестами награждены. Представьте себе…

Опять оглянувшись на двери, пани Гуличкова спрашивает:

— Как вы думаете, пан Колена, кто мог подложить эту мину?

Пан Колена выразительно пожимает плечами: как может знать это агент по продаже швейных машин!

— Глупый вопрос, я понимаю, — смущенно соглашается пани Гуличкова.

А Ян Колена помешивает серебряной ложечкой кофе и с удовольствием думает: «Какие же они молодцы, мои дорогие девочки!»