Подняв голову, Колена искал глазами самолет, но думал о том, что делается сейчас в зимней гавани, и волновался за Такача. Уж такая его, Колены, участь — за всех волноваться. «Все дело в том, — как-то сказала его золовка, — что у Яна нет своих детей. Вот он и волнуется за всех». Она не раз шутя спрашивала его: «Ну вот скажи, Ян, ради кого ты стараешься»? И он в тон ей отшучивался, а с неделю назад, когда не находил себе места, беспокоясь за Власту, вдруг сердито сказал: «Ради детей». Она удивленно подняла брови: о каких детях говорит этот милый, этот упорный холостяк? А ему сразу стало легче, и он уже не сказал, но подумал: «И ради твоих детей…»

Гром все более отдалялся, все глуше и глуше становились его раскаты, как это бывает и в летнюю грозу.

«Интересно, — неожиданно подумал Колена, — закончится война до лета?»

Он хотел представить себе этот день. Улицы полны народу, и почему-то много детей… Может быть, потому, что нечего бояться зенитных осколков? Он улыбнулся своей мысли и опустил штору. Прошел в темноте, осторожно ступая, вытянув руку, как слепой, в свой угол и нащупал шнурок от лампы. Зажег ее и, глядя на первые ряды цифр, мысленно расшифровал их: «В зимней гавани потоплен пароход…»

С каждым днем все более угрожающим становилось положение тех партизанских отрядов и соединений, которые оказались среди прифронтовых немецких частей.

Именно в этом положении находился и отряд Зорича.

Германское командование принимало решительные меры против партизан, используя механизированные части и артиллерию.

На душе у всех было очень тревожно. И, возможно, именно из-за большой опасности, грозившей всем, в том числе и Тане Кашириной, Нестор как-то особенно ясно понял, как дорога ему эта девушка.

Никогда — ни в страшные дни немецкого наступления сорок первого года, когда он в числе других студентов ушел добровольцем на фронт, ни тогда, когда пробивался из окружения, — его не волновала мысль о смерти. Почему-то он был уверен, что ничто, никакая сила его не возьмет.

Это не значит, что во время бомбежек или жестокого артиллерийского налета он не залезал в щель, не вжимался в сырую стенку окопа. Жить каждому хочется!

Но прекращался обстрел или бомбежка, и Нестар встряхивался и опять не думал о том, что его ждет. Должно быть, сказывалась его жизнерадостная молодость, его вера в лучшее.

И вдруг сейчас Нестор стал задумываться об этом самом будущем. Сердце тревожно билось, когда он слышал, что каратели разгромили то один, то другой партизанский отряд, то целую партизанскую бригаду, и Нестор сжимал зубы при мысли, что Таня, своенравная и гордая девушка, может попасть в руки врага, немецкой солдатни или гардистов. Нестор наполнялся еще большей нежностью к девушке и терзался тем, что вот никак не получается у него объяснение с Таней. Только он соберется с духом, как Таня колким словом сразу же отрезвляет его и все летит к чертовой матери. Почему, интересно, так получается?

Иногда он удивлялся самому себе. Никто никогда не считал его размазней. Да он и действительно не был таким. Еще в школе он слыл боевым парнем. В шестнадцать лет он уже стал работать. Тогда ему давали все восемнадцать. Его мальчишескому самолюбию это. льстило. И, желая подчеркнуть свою самостоятельность, он курил сигареты и сквернословил, как и некоторые другие парни, пропадал на танцульках, а потом познакомился с веселой вдовой, старше его на десять лет, и зачастил к ней.

Перелом в его жизни наступил, когда он познакомился с Марусей Карась. Это она, комсорг шахты, помогла ему выйти на тот путь, который привел его в вечернюю школу, а затем в институт.

Иногда Нестору казалось, что Таня Каширина чем-то похожа на Марусю. Может быть, они походили друг на друга складом своего характера, своей светлой верой в людей и своей нетерпимостью ко всему грязному, пошлому и низкому? Да, видимо, в этом было сходство.

Маруся Карась ввела Нестора в круг своих интересов, в комсомольский штаб шахты, и какое искреннее и первое по-настоящему большое горе испытал он, когда преступный недосмотр одного из ухарей взрывников повлек за собой гибель Маруси Карась.

В те дни он собирался сдавать экзамены в институт и вскоре сдал их, как. этого хотела Маруся Карась.

Обо всем этом Нестор никогда и никому не рассказывал. Это была страница его биографии, которая не прикладывается к анкетам. И даже у партизанского костра, когда оттаивают человечьи души и раскрываются друг другу навстречу, у него никогда не возникало желание коснуться этого.

А вот сегодня такая редкая минута наступила. Он не мог сказать, что его к этому побудило, но вдруг стал рассказывать Тане о своем детстве и отрочестве, о том, как не мог найти своей дороги в жизни, и как Маруся Карась, комсомол вывели его на прямой путь, и как он начал воевать с немцем, как попал в окружение, и как верил в свою звезду…