Уитни подошел к столу и осмотрелся. Давненько он не заглядывал сюда: обычно вызывал подчиненных к себе. Да, кабинетик тесноват. Ева заслуживает большего. Но, кажется, ей нравится работать в каморке, где троим уже не развернуться.
– Хорошо, что вы не страдаете клаустрофобией, – заметил Уитни, злясь на себя за то, что готов заискивать перед ней. – Послушайте, Даллас…
– Сэр! – перебила Ева подчеркнуто официальным тоном. – Проводится экспертиза ножа, обнаруженного в комнате Дэвида Анжелини. Мне сообщили, что результаты задерживаются: следы крови незначительны, трудно определить ее группу и ДНК.
– Понятно, лейтенант.
– Отпечатки пальцев совпадают с отпечатками Дэвида Анжелини. Мой отчет…
Внезапно в коридоре раздался стук каблуков, и в комнату, шурша шелком, ворвалась Мирина Анжелини.
– Что вы вытворяете?! – крикнула она с порога, не обращая внимания на пытающегося удержать ее Слейда.
– Вам мало того, что мою мать зарезали? Зарезали, между прочим, потому, что полиция Нью-Йорка гоняется за призраками и морочит голову никому не нужными отчетами!
– Мирина, – мягко сказал Уитни, – пойдем ко мне в кабинет. Поговорим там.
– Поговорим?! – Она обернулась к нему – ни дать ни взять разъяренная кошка, выпустившая когти. – О чем мне с вами разговаривать? Я вам доверяла! Я думала, вы нас любите – и меня, и Дэвида, и отца… А вы позволили ей засадить их обоих в камеру.
– Мирина, Марко пришел сюда добровольно. Нам действительно надо поговорить. Я тебе все объясню.
– Нечего тут объяснять! – Она отвернулась от Уитни и уставилась на Еву. – Отец хотел, чтобы я оставалась в Риме, но я не могла. Все репортеры склоняют имя моего брата направо и налево! А когда мы приехали, наш сосед был счастлив сообщить, что отца увезли в полицию.
– Я могу устроить вам встречу с отцом, мисс Анжелини, – сказала Ева холодно. – И с братом.
– Да, устройте, и поскорее! Где мой отец?! – Она вдруг кинулась на Еву, и Слейд лишь в последний момент успел ее удержать. – Что вы с ним сделали?!
– Уберите руки, – предупредила ее Ева. – Ваш отец содержится здесь. Брат – в «Райкере». С отцом вы можете встретиться прямо сейчас, а если хотите увидеть и брата – вас туда доставят. – Она взглянула на Уитни. – Но, поскольку у вас здесь есть влиятельные знакомые, возможно, его привезут сюда.
– Я знаю, что у вас на уме! – Мирина больше не походила на хрупкий цветок. Перед Евой стояла женщина, знающая свою силу. – Вам нужен козел отпущения. Вы хотите успокоить средства массовой информации. И вся ваша игра, в которую вы втянули моего брата и даже мою покойную мать, рассчитана на то, чтобы не вылететь из полиции!
– Да уж, за эту работу надо держаться обеими руками, – мрачно усмехнулась Ева. – И я сажаю за решетку ни в чем не повинных граждан только потому, что дорожу своим местом.
– И ваше лицо не сходит с экранов! – Мирина тряхнула своей золотистой гривой. – Насколько возросла ваша популярность после того, как вам поручили расследование убийства моей матери?
– Хватит, Мирина! – резко оборвал ее Уитни. – Иди в мой кабинет и жди там. Выведите ее отсюда, – велел он Слейду.
– Мирина, это бесполезно. – Слейд взял ее за руку. – Пойдем.
– Убери руки! – отчеканила Мирина. – Я уйду сама. Но вы, лейтенант, заплатите за все несчастья, которые принесли нашей семье. За все до единого!
И она удалилась столь стремительно, что Слейд, поспешивший за ней, едва успел пробормотать извинения.
– Мне очень жаль… – нарушил наконец тишину Уитни.
– Ничего, бывало и хуже. – Внутри у Евы все кипело, больше всего ей хотелось сейчас остаться одной. – Прошу прощения, майор, но мне надо закончить отчет.
– Даллас… – В голосе его было столько безнадежности и усталости, что Ева удивленно подняла голову и посмотрела на него. – Мирина расстроена, и ее можно понять. Но она вела себя непозволительным образом, совершенно непозволительным.
– Да понятно все, она просто не смогла сдержаться. Только что я отправила за решетку двух самых близких ее родственников. На ком еще ей было сорвать злость? Ничего, я переживу. – Она взглянула на Уитни и нахмурилась. – Ведь многие чувства мне незнакомы, не так ли?
Уитни тяжело вздохнул.
– Я поручил это дело вам, Даллас, потому что вы – лучший из моих подчиненных. У вас острый ум, отличная интуиция. И вы всегда переживаете за жертву. А сегодня утром… Я был не в себе.
