Маша цеплялась за Броню, как за единственный островок стабильности.

– Наверно, – неуверенно произнесла девушка, стараясь не смотреть на то, что сталось с молодым человеком. – Дорка, где ты?

– Здесь, – снова обретая способность двигаться, призналась Дорофея и позволила другим себя увидеть. – Я здесь, – всхлипнула она и повисла на шее у своего двойника. – Маша-а-а, если он умрет, Маша, что я буду дела-а-ать?

Ланса отвезли в лабораторию клонирования. Ника утверждала, что там сумеют вырастить кожу для пересадки на обожженные участки. Но Дора чувствовала, даже наставница не надеется его спасти, и от этого становилось совсем невыносимо, нестерпимо больно.

Она позволила этому случиться! Она глупо понадеялась, будто он справится, хотела потешить его самолюбие. Воспитанная на играх макросети, она и здесь заигралась, возомнив, что у человека, как у кошки, девять жизней.

Ника полюбовалась, как девушка швырнула об стенку кружку с разведенным в ней лекарством, и прекратила истерику грубо, но действенно. Вначале по своему обыкновению залепила пощечину, заставив заткнуться и не дергаться, потом вколола полный шприц успокоительного, приказав Машке:

– Я вернусь, едва мы разберемся с метеоритом. Не отстегивай ее от кровати, иначе сбежит и наделает глупостей.

Дорофея задергалась и поняла – привязали, точно какую-нибудь буйную. Она хотела возмутиться, но отключилась. Ей снова снился сад вокруг домика в поселке Васильки, белая кошка размером с тигра. Завидев Дору кошка прекратила охоту на бабочек, подошла, мурча и ластясь, потерлась крупной головой о живот, принимая на себя часть боли и тревог Дорофеи.

Очнулась девушка в компании Ноэля-Никитина. Тот сидел рядом и держал ее за освобожденную от оков руку. В свете лампы над его головой плясали пылинки.

– Как ты, девочка?

– Он жив? – ответила она вопросом на вопрос.

– Пока да. – Лицо профессора осталось безучастным, голос звучал ровно и буднично. Неужели он не сожалеет о своем помощнике?

– Я хочу его видеть! – потребовала Дорофея. Но Роберт только отрицательно покачал головой.

– Он сейчас под действием сильнейших лекарств. Это единственный способ уменьшить боль. Я говорил с ним. Он отдавал себе отчет, что не вернется, когда шел к Гамме. Мы не имеем права осуждать его выбор.

– Вы бесчеловечный злодей! Бесчувственный, сухой! – взорвалась Дора. Сейчас она не была способна на полноценную истерику. В глазах, точно в пустыне, было сухо и колко. – Я ненавижу вас! Всех ненавижу!

– Твое право. Подумай, может, тебя тоже кто-то ненавидит за то, что ты ушла из родного мира, сделав свой выбор.

– Это другое.

Дора села, обхватила слабыми руками дрожащие колени. Встать с кровати не было сил, от ударной дозы успокоительного кружилась голова и подташнивало.

– Хныкать перестала? Теперь слушай меня.

Роберт уселся поудобней, шикнул на кого-то любопытного, заглянувшего в приоткрывшуюся дверь. Значит, его переговорщиком послали, как самого уравновешенного, отметила краешком сознания Дорофея.

– Мы не позволим ему умереть, – заговорил Роберт. – Когда Ланс тебя похищал, помнишь то устройство, через которое он попадал в твой мир?

Девушка кивнула, всхлипывая.

– Он хоть и дурак, но запасливый. Еще четыре штуки заныкал. Мы отправим пацана выяснять отношения с Бетой. Еще один доброволец, мы еще не решили, кто именно, составит ему компанию. Один минус. Там наши мстители будут слишком маленькими, недоросшими до вживления чипа и использования макросети. А у тебя чип есть. Поэтому предлагаю подышать горьким запахом родины. Ностальгия мучает?

– Нет. Но я пойду. – Она попыталась встать.

– Сиди, глупая мухоловка, – не выдержала Ника, заходя в палату. – Отправитесь не раньше чем завтра. Учтем разницу во времени. Ты сбегала днем, а оказалась здесь ранним утром.

– И вообще, если повезет, – вдруг озорно подмигнул ей Роберт, – если очень повезет, у вас обоих будет шанс вернуться сюда. Если нам удастся восстановить тело Ланса или вырастить его здоровый клон, а вам – создать портативное устройство ретросдвига там, на Земле-1.

Дора согласно кивнула. Если есть шанс, она готова побороться. Благая цель «спасение мира» отступила на второй план. Жил бы Ланс, а там прорвемся.

Гамма понимал – это финал непростительно долгой жизни, расплата жуткая и неизбежная. Мигранта привели в чувство, окружили врачами, сенсами и психологами, вытрясли из памяти все, что касалось прошлых деяний и планов на будущее, все тайны, недодуманные мысли и несказанные слова, страхи, надежды, заморочки и приметы. Так лесной разбойник, давно не видевший добычи, выворачивает карманы нежданной жертвы, прощупывает отвороты рукавов и швы на одежде в поисках припрятанных ценностей.