Дружный хохот и острые подначки шагающих наемников заглушили окончание рассказа, и весело гогочущая компания пошагала дальше, вслед за многими сотнями таких же, как они солдат удачи. Гигантская, растянувшаяся почти на два лье колонна огромной, шипастой, блещущей наконечниками копий змеей извивалась между холмами, неспешно двигаясь на юг. Брабантская тяжелая пехота, способная в чистом поле остановить и принять в копья даже бронированную рыцарскую лаву. Гасконские и генуэзские арбалетчики, чье проклятое Святой Церковью оружие все чаще становится решающим взносом в копилку ратных побед. Собранные со всей Аквитании конные сержанты, которые в бою немногим уступают опоясанным рыцарям, зато стоят не в примере дешевле. Даже вывезенные королем Ричардом из Святой Земли сарацинские конные лучники, и те были здесь, в этой же колонне. И вся эта шумная, звенящая оружием, лязгающая доспехами, орущая и хохочущая масса текла в сторону Лимузена.

А что бы и не радоваться жизни солдатам удачи? Есть работа, и есть наниматель, лучше которого и сыскать нельзя! Еще никто ни разу на памяти весело шагающих вояк не собирал столько наемников сразу. А, значит, нет войска, что могло бы им противостоять. И, стало быть, впереди победы, кровь врагов, грабеж и тяжело оттягивающие пояс кошели с серебром. Жаль, конечно, что, выдав аванс, король Ричард запретил грабежи по дороге. Все припасы - только за деньги. Это, конечно, не то веселье, но ослушаться грозного нанимателя - дураков нет! У всех наемников еще на памяти, как лет тому уж пятнадцать назад поступил Ричард с отрядом, вздумавшим немного развлечься и потрогать за вымя местных селян. Нет, Ричард не церемонился. Половину отряда повесил, а половину отпустил восвояси. ... Предварительно ослепив. Так что, ну его - себе дороже!

Ах ты, Господи! Помяни черта к ночи, а он тут как тут! Проходя мимо холма, где на вершине вместе с ближайшей свитой и капитанами наемных отрядов стоял король, наемники даже как-то подтягивались. Стихал веселый гогот, и лишь топот подошв и звяканье доспехов сопровождало движение грозного войска.

Король не стал останавливаться у Шатору, который его армия миновала пару часов назад. Слишком страшные и совершенно ненужные сейчас воспоминания связывали его с этим городом. Тогда, двенадцать лет назад, он никому не сказал, что тоже был в храме святого Стефана и видел это своими глазами. Но сам-то помнил все, что случилось тогда, как будто это произошло вчера.

Выбив гарнизон Филиппа-Августа и взяв Шатору на копье, Генрих, его отец, отдал тогда город своим воинам на три дня, как и положено. Крики, визг, хохот - обычная какофония поверженного города. Зайдя тогда в храм, Ричард застал пару своих собственных брабантцев, что развлекались метанием камней в статуи святых. Вот одному из них повезло - или не повезло, это уж как посмотреть.

Метко пущенный уверенной рукой, камень угодил в статую Богородицы с Младенцем. Тяжелый булыжник отбил у Младенца локоть. И тогда произошло это. Из отбитого места потекла кровь, как будто из живой плоти... Даже сегодня, вспоминая увиденное, Ричард чувствовал охватывающий его ужас. А уж тогда! Удачливый метатель упал бездыханным сразу, прямо на месте. Его лицо и, как позже выяснилось, все тело мгновенно одряхлело, скукожилось и покрылось старческими морщинами. Второй брабантец умер на следующее утро. Таким же глубоким стариком.

Посмотреть и удостовериться в произошедшем чуде приехали тогда оба враждующих монарха - и Генрих, и Филипп-Август. Здесь же, в Шатору было заключено перемирие. Странными и нелепыми оказались вдруг людские распри перед лицом столь недвусмысленно проявившего себя божественного могущества. Ричард же понял тогда для себя очень важную вещь. Наряду с властью королей и императоров - есть другая власть. Да церковники - такие же люди. Они так же не прочь хорошо выпить, подраться, поволочиться за смазливой бабенкой. Но за всем этим стоит нечто большее. С чем без большой нужды лучше не связываться. А если уж связался - нужно бить сразу и насмерть! Слишком опасным соперником в делах власти может оказаться Церковь.

В делах власти... Мысли короля, молча глядящего сверху на шагающих и едущих верхом наемников, повернули теперь в эту сторону. Сколь ветрена и непостоянна сия дама, именуемая властью! Великий Карл, казалось бы, объединил весь христианский мир под своею рукой. И что? Его держава начала распадаться еще при жизни могущественного императора! А уж с его смертью вся великими трудами выстроенная империя рассыпалась как связка стрел, перерубленная тяжелым рыцарским мечом.

Тогда, после Шатору, он много размышлял о власти, пытался говорить о ней со сведущими людьми. Сказать по правде, полезнее всего были беседы с аббатом Мило, который, в конце концов, вынужден был покинуть своих цистерцианцев и остаться при короле. Нет, Мило не кормил его цитатами из священных текстов, не рассказывал о могуществе Божьем. Да и зачем ему, королю, секреты власти храмов и монастырей? Нет, Мило рассказывал о делах мирских, о том, как достигали власти и удерживали ее мирские государи.

Пожалуй, самым главным для Ричарда стал рассказ о том, как знаменитый полководец древности, мессир Марий спас Рим от варварского нашествия кимвров и тевтонов. Именно тогда, во время неторопливого повествования аббата, что-то вдруг екнуло в груди Ричарда. Как будто зажегся костер истинного знания! Зажегся и растекся по всему телу теплом понимания. Да, - понял тогда он, - именно деяния Мария создали через сто с лишним лет ту, первую, Империю, что столь мощно взнуздала из сердца Италии всю Ойкумену на тысячи лье вокруг!

Потерпев от варваров сокрушительное поражение в Норике, где республиканское войско было разбито в пух и прах, римляне ожидали уже нашествия германцев в сердце Италии. Сенат объявил всеобщий сбор ополчения. В италийский портах капитанам судов было запрещено покидать сушу с пассажирами на борту. Но никто, однако, не торопился становиться под знамена Сената, дабы спасти опостылевшую всем власть земельной аристократии и крупных откупщиков-капиталистов. На их счастье, варварские вожди решили вторгнуться сначала в Галлию, где через четыре года нанесли еще одно поражение республиканским легионам. А, тем временем, из северной Африки вернулся консул Марий, создавший там войско, не виданное прежде в метрополии. Потому, что это было наемное войско. Первое римское наемное войско.