Мне Графиня нравилась. Хотя поначалу я ее побаивалась, как и все дети в нашем дворе. Она как глянет – сразу понятно – все-все про всех ей известно. Но я точно знаю, в ее взгляде не было презрения, немного осуждения – это да, но она и осуждала необидно.

– Дура ты, я и сам понял – знатная старуха. Справедливая. Она, если что не по ней, сразу скажет в лицо. Качественная старуха, – постановил Дэн.

Второй кандидат не заставил себя ждать. Открылась дверь слева и семейная пара выкатилась, шаркая ногами. Сейчас многие ходят по улице в пляжных тапочках. Неудобно, зато ноги проветриваются.

– Я же тебе говорила – это она шумит. Всю лестницу засрала, поганка невоспитанная.

Мне было неприятно, что про меня говорят, будто я сдохла и воняю прямо на лестнице.

– Не обращай внимания, коза она и в Африке коза, – жалостливо добавил супруг соседки.

Обозвав меня поганковым парнокопытным, соседи вальяжно ушлепали на улицу. Специально громко возмущаясь «этой» неряхой. То есть мной.

– Не они, – немного подумав, решил Дэн.

Может, и не они. Но я-то вижу – раньше со мной разговаривали совсем иначе. По-доброму. Приветливо. Или равнодушно. Не как теперь.

Третий кандидат серой килькой прошмыгнул мимо нас, пряча глаза, беззубый рот прятался в бородке, напоминающей прошлогоднее воронье гнездо. Вслед за шустрым мужем прошествовала соседка в белой кружевной шляпке из пластмассы. Поравнявшись с нами, она демонстративно сморщила нос и громко проорала мужу:

– Некоторые срач разводят. В детстве к чистоплотности не приучили. Мы, настоящие питерцы, никогда себе такого не позволяем.

Когда на лестнице наступила тишина, Дэн не удержался от вопроса.

– Они какие-то особенные питерцы?

– Ага. С крайнего севера. Хотя, что я вру. Муж, он вроде из Ленобласти. Да какая разница, где они родились?

– Никакой. Просто я настоящих питерцев впервые увидел.

Пол сверкал мокрой чистотой. Руки пахли кислятиной. Прохладная вода в душе успокаивала и улучшала настроение.

Мы решили не устраивать засаду, а снова уехали за город. Мне фотографировать хотелось. Дэн катался поблизости, пока я охотилась за птицами. Обнаружила даже пару редких экземпляров. Полевого воробья – такой шустрый красавчик! И коноплянок. Ярко-желтых как канарейки. А чибисы – ну просто радость жизни. Но близко к себе не подпускают. И правильно делают. Им вообще не везет – у них вороны гнезда разоряют.

Мне немного обидно, что кроме меня никто из друзей птицами не увлекается. Даже Дэн, у него нужного фотика нет. Но это неудивительно. У него даже зимних ботинок нет. Он в аспирантуре учится. А это, как оказалось, весьма накладное дело. Трудиться надо много, а на что жить – всем плевать. Хотя я Дэна жутко уважаю за такой подвиг.

– Ты обгоришь, – Дэн рассмотрел мое лицо и недовольно поморщился.

Он презирает загар, считая его неэстетичным и вредным. Потому что у него самого аллергия на ультрафиолет.

– Ничего мне не будет. И плевать на кремы эти поганые!

Шурик, наверное, до сих пор всем рассказывает про то, как я позагорала.

– Ну и дура. Ты знаешь как это опасно? – возмутился Дэн, нарезая на велике круги вокруг меня.

В этом он весь. В мире миллион опасностей для здоровья и все они ему известны. Меня бы задрало постоянно просчитывать что есть, пить, и учитывать еще кучу всяких правил.

– Ты тощий, – из вредности заметила я.

– Ну, тебя. Я даже поправился, – почти испуганно Дэн оттянул складку кожи на своем ребристом боку.

– Из тебя даже суп не сварить. Тебя даже на собачий корм не возьмут.

Он как конструкция из рычагов. И я точно знаю – ему самому эта тощеватость нравится. Иначе он бы отъелся. Но зато ему никак не решиться надеть свои скинии-штаны, в них его, гм, достоинство слишком уж выдается.

Пока голову не напекло, я фотографировала. В кусте самозабвенно пел варакуша. Голос соловьиный, а наряд рассмотреть пока не удавалось. Что-то невероятно синее на грудке и еще много оттенков. Я его сразу полюбила.

Варакуша улетел. Оставив меня наедине с кучей отвратительных снимков, только парочка качественных получилась. Это все ветер виноват – он ветку раскачивал.

Уничтожив самые дохлые кадры, я впала в тоску и вспомнила про это поганое райское варенье. Жутко оно меня взбесило. Хорошо, что Дэн рядом будет, когда домой вернемся.

Звонок от девчонки из универа меня застал врасплох. Мы даже не подруги, а тут такие уси-пуси-агагаси. Лепечет какую-то хрень и напоследок спрашивает о моем здоровье. С чего бы это?