Вспомнив советы Дэна, я не поленилась сфотографировать дверь с крестом.

Гуталин оттираться не хотел. Пришлось отмывать его мокрой тряпкой. Долго. Вдобавок ко всему какая-то тварь отключила воду. И теперь я была не только злая и грязная. Я была просто в бешенстве.

Оттерев пальцы салфеткой, позвонила Дэну. Хотела напроситься в гости. Хотя заранее была уверена – и на этот раз не пригласит. Такой характер. Ко мне – да хоть каждый день, а я у него не была ни разу.

– Я занят. Но могу через полчаса зайти.

Вот спасибо-то. На меня сейчас без слез не глянешь. Не хотелось показываться в таком состоянии и виде даже ему. И тут, словно услышав мои мольбы, добрые водопроводные боги снова включили воду.

– Приходи, но через час, – пробурчала я и, срывая одежду, ринулась в душ.

Вытиралась, стоя на кухне и поглядывая в окно. Такая вот привычка дурацкая. От одиночества, наверное. Но мне кажется, что в окошках маячат только тупые бабы и кошмарные старушки, поэтому подглядываю украдкой. Это глупо, но я всегда так поступаю. Если совсем честно, эта привычка появилась от большой любви. Год назад я простояла у окна очень долго. Даже не знаю сколько дней. Ждала одного человека. Но он так и не пришел, а привычка осталась.

К парадной подкатил знакомый велик. В смысле – знакомый велосипедист на велике. Тощие оба.

Прытко кинулась искать хоть какую-то одежду. Нашла длинную футболку с нарисованной совой. Сейчас и в ней будет жарко как в шубе, но ничего другого под руку не подвернулось.

Теперь в комнате два велика, интимно прислоненные друг к другу. Мой – грязнее.

– Сплетничать про нас будут, – понимающе усмехается Дэн, поймав мой взгляд.

– Жаль, что мой лесопед потом мне все про тебя не расскажет, – по-честному, мы хотелось бы побольше знать о Дэне.

Пока я расставляла чашки, он медитировал над заварным чайником. От которого уже доносится странный запах. У нас так принято. Чай покупает Дэн. Для него это и ритуал и возможность приобщить меня к необычным тонким вкусам настоящего чая. Я только самый простой чай покупаю. На другой просто нет денег. Иногда меня это безденежье просто задирает, честное слово. И так бесит, когда видишь, на какую ерунду некоторые тратят деньги. Ну, просто классово-сословные бури в душе случатся, ей богу. Я не про Дэна – он из моего сословия – нищих, и это нас временно объединяет. У него в планах разбогатеть и стать аристократом, ценителем искусства в виде антиквариата, а я плыву по течению как довольная какашка и выдающихся планов не строю.

Не удержавшись, я рассказала про крест и продемонстрировала фотку.

– А я-то думаю, почему у тебя траур под ногтями. И не забывай снимать, когда тебе еще что-то нарисуют или подбросят.

Поймав мой настороженный взгляд, Дэн утешительным тоном прибавил:

– Кто-то перепутал адрес и вредит вовсе не тебе. Но ты все равно фоткай и мне снимки скидывай, если дело дойдет до криминала – будет что показать ментам.

– Вот успокоил, – вытирая мокрые волосы, обозлилась я.

Почему-то его лицо в тот момент было как у свидетеля на допросе в ментовке. Ну, типа, меня уже мелом обвели, а он вспоминает все подозрительные эпизоды, стараясь выглядеть максимально честным, что б его не заподозрили в убийстве. Не пойму я его – неужели ему фиолетово, что со мной происходит? Я так и сказала – плевать тебе на мои неприятности! И до кучи рассказала про машину, на которой мышь летучая нарисована была. В подробностях. Но он мало впечатлился. Сказал только, что дураков хватает, а мне надо было быть осмотрительнее. Но ему понравилось, что я швепса в салон налила.

Ближе к вечеру, перед новой поездкой на великах, меня настигло неожиданное испытание в виде каверзного вопроса.

– Ну-ка вспоминай, кому в душу нагадила.

Думала я недолго.

– Фигня. Я могу ляпнуть что-то не подумав. И тут же извиниться, если вижу, что человек обиделся. У меня был только один противный случай. Я тебе про него рассказывала. Ну, когда одна девочка вдруг решила со мной дружить, выведала все секреты и разболтала кому могла.

Это давно было. Я тогда не знала, как мне в класс войти. Все смеялись. Переглядывались и хихикали. Мы же тогда маленькие были совсем. Дэн мне похожий случай про себя поведал. Но ему тяжелее было. Он уже в десятом классе учился и секреты у него были не чета моим. В общем, у него все было гораздо страшнее.

– Три вещи никогда не возвращаются обратно – время, слово, возможность, – глубокомысленно сообщил Дэн с видом завзятого гуру.

– Умный, да? И что это изречение означает? Что я паскудно состарюсь, наговорю кучу глупостей и упущу все возможности?

– Ну, нельзя же воспринимать все сказанное на свой личный счет?

Передо мной лист бумаги, мне нечего на нем написать, рука сама выводит затейливые кракозябры. Как узор на морозном стекле. Неуверенно я вывожу слово – мама.

– Мама не будет бегать и гадить под моей дверью. Маму вычеркиваем.

Дэн пожимает плечами.

– У папы новая счастливая семья. Он про меня даже в новый год не вспоминает.

На лице Дэна возникает скука.

– Еще есть пара девчонок, которым не нравится, как на меня мальчишки реагируют. Простая бабская зависть…

Нарисовала двух девчонок и зачеркнула.

Вообще-то, я ответственный человек. Сказали – вспомни, я буду стараться. Но тут хоть устарайся – не получается.

– Хочешь совет? Ты сейчас про это не думай совсем. У тебя ноль фактов. И я знаю, что коварно ты никого не подставляла. Посмотрим, что будет потом.