Ничего не понимаю. Ошеломленно расширяю глаза, смотрю на Рувера, смотрю на Риту, смотрю на Веронику и почему-то думаю, что упаду. Упаду от боли. Правда, вряд ли эта боль идет хотя бы в какое-то сравнение с тем, что сейчас испытывает шатенка. Рита смотрит на меня с миллисекунду, пытается сказать хоть что-то, но захлебывается в собственной крови. А затем она просто падает. Как куль с мукой.

Хватаюсь ладонями за лицо и кричу. Вижу перерезанное горло сестры, пошатываюсь и падаю на колени. Мне нечем дышать.

– Рита! – это голос Рувера. Он оказывается перед ее телом, кладет руки на ее шею, но ничего не происходит. Он не лечит ее. Он не может. – Рита, Рита! – все кричит он, сжимая ее плечи, перебирая ее волосы. Он отчаянно повторяет ее имя, будто это магическое заклинание, однако ничего не меняется. Моя сестра умерла.

– Тебе больно, - вдруг заботливо шепчет знакомый голос над моим ухом. Я знаю, это не Вероника, однако все равно оборачиваюсь. У Видалины глаза такие же, как у Риты. Испытывая шок и панику, на первых парах, я даже верю в то, что сестра выжила и сейчас стоит передо мной. Конечно, это не так.

– Вы убили ее. – Говорю я. Сдерживаю слезы и повторяю. – Убили.

– Она заслужила.

– Никто не заслужил.

– Ты еще мала.

– Рита была вашей семьей, - сжимаю губы, чувствую рыдания, подкатившие к горлу, и качаю головой, - а вы избавились от нее, как от ненужного мусора.

– Я должна защищать людей от вам подобных. Это моя миссия, как и твоя – убивать.

– Но Рита не сделала ничего плохого!

– Это вопрос времени.

Видалина отходит от меня вправо. Кивает трем венаторам, и те окольцовывают Рувера, будто опасного преступника. Парень ничего не говорит. Встает. Смотрит на меня сквозь низкие плечи охотников и молчит. Не знаю, что он во мне видит. Надеюсь, не врага.

– Наверно, ты хочешь отменить сделку, - тон у Видалины деловой, будто у самых ее ног не лежит голова моей мертвой сестры. – Однако не спеши с выводами. Мне есть, что тебе предложить.

Рувер кивает. Делает шаг вперед, и тут же кольцо из венаторов становится уже.

– Мы узнали нечто интересное. Например, то, что ты первый в своем роде. – Женщина расправляет плечи, но все равно оказывается ниже Рувера практически на голову. Его преимущество так очевидно, и одновременно абсолютно бессмысленно. – Я собираюсь выяснить, что же вас так отличает от обычных людей, и мне нужен первоначальный материал для исследований. Источник. Что большая редкость. Так что убивать тебя нет надобности.

– Условия были другими.

– Они изменились.

– Где отец Ани?

– Где блокнот?

Рувер собирается достать из внутреннего кармана книжку, как вдруг рядом с Видалиной появляется Никка. Она держит перед собой ежедневник.

– У него подделка. Вот настоящий.

Мой мир рушится. Вижу, как замирает уличенный во лжи Рувер, вижу, как стискивает зубы моя сумасшедшая крестная, и подаюсь вперед:

– Это была моя идея. Отпустите его. Он ничего не сделал.

– Молчи, - рычит Рувер, однако я не обращаю внимания.

– Прошу вас.

Видалина удивленно вскидывает брови. Подходит ко мне и вдруг спрашивает:

– Хочешь увидеть отца?

– Хочу.

– Приведите, - говорит она двум широкоплечим охранникам. Они уходят всего на несколько минут, а когда возвращаются, тащат под руки моего отца: измученного, слабого, неузнаваемого. Я срываюсь с места, закричав его имя, натыкаюсь на преграды, врезаюсь в чьи-то руки, но все равно встречаюсь с ним взглядом. Боже мой. В груди что-то ревет. Отец такой худой, такой бледный. Он не может стоять на ногах. Опирается о венаторов и шепчет что-то. Я не слышу. Не хочу слышать. Тяну к нему руки и чувствую на щеках слезы. Он здесь. Я нашла его, нашла! Только спустя пару секунд я разбираю его шепот. Папа говорит: прости.

– Ты рисковала жизнью, - Видалина вдруг оказывается рядом. Грубо хватает меня за шею и толкает вниз. Земля неприятно обжигает кожу на ладонях. – Ты рисковала ради него всем, а что в итоге?
– Поднимаю взгляд, и вдруг понимаю, что крестная сидит совсем рядом. На корточках. Испепеляет меня карими глазами. – Этот человек лгал тебе больше остальных, слышишь? Слышишь меня? Он лгал.

– Не понимаю.

Смотрю на отца. Тот опускает голубые глаза вниз, едва удерживая на весу голову. Но мне плевать, о чем идет речь. Сейчас я хочу помочь ему. Хочу вылечить его. Почему он такой бледный? Тянусь вперед и тут же отпружиниваю назад. Видалина ударяет меня по лицу. Боль пожаром проносится по коже и сходится где-то на щеке в одну, большую ноющую гематому, и мне приходится зажмуриться, чтобы хоть как-то совладать со стоном.

Слышу удары. Открываю глаза и вижу, как Рувер раскидывает венаторов в стороны, будто это не представляет собой никакой сложности. Он подлетает ко мне, подхватывает за талию и замирает перед маленьким ножом в руках Видалины.

Она злится.

– Ты обманул меня. Теперь мой черед. Ты просил привести этого человека. Я привела его. Но ты не уточнял, в каком он должен быть состоянии.

– Нет. – Только и успеваю вымолвить я.

Видалина выпускает из своей руки нож. Он летит так медленно, что мне удается просканировать каждое его движение, каждый его маленький круг. Я знаю, Рувер успеет, Рувер спасет отца, ведь он быстрый, сильный. Он перехватит орудие в воздухе, остановит лезвие прямо перед папиным носом. Однако этого не происходит. Едва он двигается в нужную сторону, как нас хватают за руки десятки человек и тянут куда-то назад. К лесу.