Белорусские поэты (XIX - начала XX века)
вернуться

Богданович Максим Адамович
Шрифт:
Сначала подала капусту, Потом со шкварками кулеш, Крупеню, сваренную густо, На молоке, — бери да ешь! Кисель со сливками студеный; Из каши сало аж текло, Да и гусятины пряженой Изрядно каждому пошло. Как принесла она колбасы, Блинов овсяных в решете,— Так захотелось есть Тарасу, Что забурчало в животе. Тянуть горелку боги стали, Из бочки в чарки так и льют; Подвыпив, песни заорали,— Все, словно в кабаке, поют. Такие Бахус пел припевки, Что невозможно повторить; И даже застыдились девки — Такое стал он разводить. Зевес так сильно нахлестался, Что носом землю чуть не рыл, Глаза прищурил, и качался, И словно что-то говорил. Хоть не мое то, правда, дело, Любил — тут нечего скрывать — Он грешное потешить тело И на досуге погулять.
13
Но от стола всё ж боги встали, Когда наелись, напились. Тут вдруг на дудке заиграли; Плясать богини принялись. Платочек в руку взяв, Венера Пошла «метелицу» плясать. Статна, осаниста, — примера Такой красы не подыскать. Пышна, румяна, круглолица, Глаза — быстрее колеса; Как жар, пылает исподница, Вся в лентах толстая коса. Хвативши чарочку горелки, Амур совсем повеселел, — Играть он начал на сопелке И девкам стройно песни пел. Нептун с пригоженькой наядой Пошел вприсядку казака; Как видно, у седого гада Кровь, как у молодца, жарка. А старый хрен Юпитер с Вестой Пошел отплясывать — да как! Ну впрямь жених перед невестой, — Заткнувши руки за кушак. А тут и Марс вошел в охоту, Сапог он, видно, не щадил: Он с нимфами плясал до поту, Играл, смеялся и дурил. И каждый бог так расплясался, Что невозможно удержать, А кто горелки нахлебался, Того под лавку клали спать.
14
Как заиграл дударь плясуху, Тут наш Тарас не утерпел И с лавки он, что было духу, Плясать по хате полетел. Такое он порой отхлопнет, На удивленье всем богам: То он присвистнет, то притопнет, Пойдет вприсядку тут и там. Глядел Юпитер, и дивился, И в лад с дудой в ладоши бил. Потом к Тарасу протеснился И так его остановил: «Да ты откудова, приятель? Зачем явился на Парнас? Ты кто такой? Ты не писатель?» — «Нет, мой панок! — сказал Тарас. — Я полесовщик с Путевища. Чуть свет сегодня со двора. Добрел досюда, лесом рыща, Да и домой уж мне пора. Уважь меня, паночек, лаской: Нельзя ль домой меня провесть? Ходивши по горе Парнасской, Мне больно захотелось есть…»
15
«Кивнул Зевес, и мигом Геба Похлебки в миску налила И добрую краюху хлеба, Сказавши: „Ешь“, мне подала. Похлебки досыта наевшись, Поклон отвесив всем вокруг, Я, за плечи кошель надевши, Собрался уж идти, как вдруг Меня зефиры подхватили, Кто за руку, кто за кушак, И, словно птицы, потащили Чрез весь Парнас, да шибко так. Несли на крыльях, будто ветер, И прямо принесли в наш лес. Гляжу: уже, должно быть, вечер — Вон месяц на небо полез…» С тех пор Тарас уж не гуляет Чуть свет, как прежде, по лесам И людям добрым не мешает Таскать лесины по ночам. Так вот что видел наш Тарас, К богам взобравшись на Парнас. Он мне всё это рассказал, А я в тетрадку записал. Начало 1840-х годов

ПАВЛЮК БАГРИМ

Павлюк Багрим родился в местечке Крошин Минской губернии в 1813 году в семье крепостного крестьянина. Он батрачил, учился в начальной школе, рано начал писать стихи. Когда отца Багрима за участие в «бунте» против крошинского помещика арестовали (впоследствии его казнили), при обыске были изъяты тетради Павлюка. Записанные в них стихотворения носили резко выраженный антикрепостнический характер. Автор их в наказание был отдан в солдаты. Отслужив срок, двадцать пять лет, Багрим вернулся в Крошин, где работал кузнецом. Умер он около 1891 года.

Тетради, в которых были записаны стихи П. Багрима, пропали. До нас дошло только одно стихотворение поэта, да и то благодаря случайности — оно было опубликовано в книге неизвестного польского автора «Рассказ о моем времени, или Литовские приключения» (Лондон, 1854).

«Гей, берись, парнишка малый…»

Гей, берись, парнишка малый, За скрипочку, за цимбалы, Я ж на дудке заиграю,— Ведь Крошин я покидаю. Там, в Крошине, пан-мучитель, Палками забит родитель, Тужит мать, в слезах сестрица, Так куда ж теперь пуститься Мне, бедняге? Воля божья! Закачусь я в бездорожье, Вурдалаком обернуся, На прощанье оглянуся, Да и в ноги поклонюся Матери, старухе милой: «Каб меня не породила, Каб меня ты не вскормила, Тебя горе б не томило… Кабы я орлом родился, На панов бы не трудился! И на барщину б не гнали, И в солдаты б не сдавали… Пастушком не век мне быть, А в солдатах трудно жить. Вот и вырасти боюся: Где же, бедный, обернусь я? Ой, кожан, жалею я, Что не сел ты на меня, Чтобы ростом был я мал И в солдаты не попал».

ВИКЕНТИЙ ДУНИН-МАРЦИНКЕВИЧ

Викентий Иванович Дунин-Марцинкевич родился в 1807 году в усадьбе Панюшкевичи, Бобруйского уезда, Могилевской губернии, где его отец, небогатый шляхтич, арендовал помещичью землю. Гимназическое образование Дунин-Марцинкевич получил в Бобруйске. В 1824 году он поступил на медицинский факультет Петербургского университета, но вскоре оставил его, не сумев привыкнуть к занятиям в анатомическом театре. В 1827 году Марцинкевич вернулся в Белоруссию. Он получил место чиновника в Вильне, а с 1831 года — в Минске. В 1839 году Марцинкевичу удалось купить небольшую усадьбу Люцинка в Минской губернии. Он поселился в деревне, добывая средства к жизни частной юридической практикой.

Литературная деятельность Марцинкевича началась в 1840-х годах. В 1846 году была издана его комедия «Крестьянка». В 1852-м она была впервые поставлена на сцене (музыку к комической опере написал известный польский композитор С. Монюшко). В этом спектакле, поставленном в Минске кружком любителей сценического искусства, выступил с большим успехом сам автор. Его дом стал своеобразным центром, где встречалась белорусская и польская художественная интеллигенция. Марцинкевич был дружен с композитором Монюшко, с польским поэтом В. Сырокомлей и другими. В 1850-х годах выходит несколько сборников стихотворений и поэм Марцинкевича.