В конце допроса Морс, не проявлявший вроде бы интереса к вопросам Льюиса и пролистывавший огромный том, озаглавленный «Пейзажи Томаса Харди», внезапно спросил:

— Вы узнали бы миссис Баллард, если бы увидели ее снова?

— Я… правда, не знаю. Она была в маскарадном костюме и…

— В парандже, не так ли?

Элен кивнула, сконфуженная резким тоном его вопросов.

— Она что-нибудь ела?

— Да, конечно.

— Но в парандже невозможно есть!

— Нет.

— Тогда вы должны были видеть ее лицо?

Элен знала, что он прав, и неожиданно в ее сознании всплыло кое-что.

— Да, — начала она медленно. — Да, я видела ее лицо. На верхнее губе у нее было легкое покраснение, такие маленькие красные точки, как от уколов булавкой, понимаете, такие красненькие пятнышки… Но еще до того, как она изрекла эти слова ее собственные губы задрожали и стало ясно, что часовой допрос сильно сломил ее дух. Слезы блеснули в ее глазах, и она резко отвернула голову, чтобы скрыть смущение от двух полицейских.

В машине Льюис спросил, не разумнее было бы отправить Элен Смит в Оксфорд и там снова ее допросить. Но Морса, вроде бы, не особенно воодушевили подобные драконовские меры: он утверждал, что по сравнению с такими как Марцинкус [18] и его дружки из ватиканского банка, Джон и Элен Смит — святые в белых одеждах. Когда они повернули на шоссе А34, Морс заговорил о странной даме в парандже и ее верхней губе.

— Как вы догадались, Льюис? — спросил он.

— Ну, это надо быть женатым, сэр — но я не думаю, что вам нужно чересчур обвинять себя, в том, что вы это упустили. Видите ли, большинство женщин хочет выглядеть как можно лучше, когда отправляются куда-нибудь, скажем в отпуск или заграницу. У моей жены есть небольшая проблема с этим — несколько почти незаметных волосков над верхней губой. Для многих женщин это проблема, особенно если они темноволосы…

— Но ваша-то жена светлая!

— Да, но с возрастом это появляется у всех. Если вы женщина это создает известные неудобства и заставляет вас чаще посещать косметические салоны, в которых делают электропиллинг — подводят что-то вроде иголок к корням волос и пытаются освободить вас от них. Но это дорого, сэр!

— Ну, поскольку вы богатый, то можете позволить себе отправить супругу в такой салон на процедуры?

— С большим трудом!

Льюис внезапно газанул, бодро ударив по педали, включил мигалку, и полицейская машина, набрав 95 миль в час, выехала на боковую полосу и пролетела мимо дюжины фургонов и легковушек, которые благоразумно сбавили скорость, увидев в зеркала заднего вида несущуюся белую машину.

— От процедур, — продолжил Льюис, — кожа слегка розовеет, а говорят, что верхняя губа особенно чувствительна и часто бывают аллергические реакции — нечто вроде…

Но Морс его уже не слушал. Его собственное тело как будто встрепенулось, а на лице появилась блаженная улыбка, когда Льюис пришпорил машину — к Оксфорду!

Вернувшись в Управление в Киндлингтоне, Морс решил, что они провели достаточно времени в неприятно холодной и плохо оборудованной комнате в задней части пристройки «Хауорд», и что пришла пора перебираться домой, где им и было место.

— Пойти в магазин купить папки? — спросил Льюис.

Морс поднял две папки, которые едва вмещали документы, и бегло просмотрел их содержимое.

— Этих достаточно.

Через полчаса зазвонил телефон, и на другом конце линии Морс услышал голос Сары Джонстон. Она вспомнила еще одну подробность о миссис Баллард. Может быть, с ее стороны было глупо беспокоить Морса этой мелочью, но она может поклясться, что на пальто миссис Баллард был круглый значок — Королевского общества благотворительных инициатив — когда она регистрировалась при поселении в отеле в Новогодний вечер.

— Ну, — сказал Морс, — хорошую работу мы проделали, Льюис. Сумели найти двух женщин и, похоже, без труда найдем и третью! Но не этим вечером. Я переутомился, так что ванная и сон хорошо отразятся на мне.

— И бритье тоже, сэр.

Ночью снег продолжил таять, и на газонах, которых до этого вообще не было видно, теперь проступили неровные, зеленые пятна под синим небом. Плохая погода закончилась, вроде бы и дело было на пути к завершению.