Наконец один из тех, кто жарил мясо и варил рис, принес три глубокие металлические миски, доверху наполненные дымящимся пловом, и три плоские лепешки.

Охранники принялись за еду. Они обходились без столовых приборов, управляясь одной правой рукой: отламывали кусок лепешки, набирали в нее горячий жирный плов и быстро подносили его ко рту. Левой рукой ни в коем случае нельзя дотрагиваться до пищи, поскольку она «нечистая», ею совершают омовения после посещения туалета. Правда, не считалось зазорным придерживать левой край лепешки, когда правой отламывали кусок, но пуштуны виртуозно и без видимых затруднений ловко совершали все манипуляции только одной, «чистой» рукой.

Секонд-лейтенант не знал об этом запрете и только дивился быстроте и ловкости, с которой его сторожа поглощали плов, невольно сглатывая голодную слюну. Пуштуны резонно решили прежде насытиться сами и уж потом, набравшись сил, покормить пленника и заодно позабавиться.

Подкрепившись и вытерев свои миски остатками лепешек до блеска, охранники высвободили британцу левую руку и подсунули ему миску с остывающим и уже подернутым пленкой бараньего сала пловом. Секонд-лейтенант пытался последовать примеру пуштунов, но одной рукой, к тому же левой, у него получалось очень плохо, рис не удерживался на лепешке и осыпался, пятная его полевую форму жиром. Пуштуны между тем веселились словно дети, наблюдая, как кяфир сует себе в рот пальцы «нечистой» руки.

Забавам охранников положил конец сам Беким, появившийся в норе с двумя бутылками минеральной воды и металлической ложкой. Он приказал пуштунам освободить и вторую руку конопатого англичанина, что они сделали, впрочем, не очень охотно.

– Извините, ваше высочество, этих детей природы, – попросил он секонд-лейтенанта. – У них очень тяжелая жизнь, не всегда бывает хлеб, а уж развлечений и вовсе мало.

– Да уж, но для веселья им, пожалуй, много не нужно, – с набитым ртом ответил юноша – с ложкой дело у него пошло совсем по-другому. – А вы, я посмотрю, еще не расстались с мыслью сделать из меня принца?

– Ваше высочество, ну вы вашим упорством еще и в самом деле заработаете раздвоение личности. Зачем? Ваша бабушка расстроится, увидев внука-шизофреника, да и все остальные родичи тоже. А я ведь должен передать вас целым и невредимым. На мне, так сказать, моральная ответственность лежит.

– Вы думаете, раздвоение личности хуже навязчивой идеи?

– Шутить изволите? – осклабился Беким. – Да уж все мировые информационные агентства сообщили о таинственном исчезновении принца Гарри, отправленного, как выясняется, вовсе не в Ирак, а в Афганистан.

– Неужели? – холодно заметил юноша. – Сегодня они сообщают одно, завтра с таким же важным видом – другое, послезавтра – третье. Что вы хотите, это ж вторая древнейшая профессия. Вы встречали человека, который бы доверял журналистам? Лично я не встречал.

– Уверен, через каких-нибудь три-четыре дня они сообщат, что принц Гарри спасен благодаря щедрости королевы-бабушки, не пожалевшей ста миллионов фунтов стерлингов ради выкупа горячо любимого внука. И пусть им никто не поверит! Главное, чтобы деньги были у меня, а вы, принц, в лоне родного семейства.

– Удивительный вы человек, право. Неужели вы в самом деле рассчитываете, только предположим это, что, получив такую сумму, сможете с ней где-нибудь спрятаться? Любое преступление оставляет финансовые следы, а мир ныне – это просто большая деревня. Можно, конечно, купить здесь глинобитный дом и спать на мешках с купюрами достаточно длительное время. Но если вы купите дворец даже здесь, в Афганистане, то скрыть происхождение денег будет просто невозможно. Неужели вы не понимаете?

– Уж об этом, принц, можете не беспокоиться. И дворец куплю, и самолет, и яхту, и даже какой-нибудь островок в Тихом океане с благодатным климатом. Поверьте. И никто не будет интересоваться, откуда у меня деньги. А если вдруг окажется кто-нибудь сильно любопытным, то он очень быстро пожалеет об этом. Но мне нравится ход ваших мыслей. Вы уже допускаете возможность выкупа за такую сумму.

– Нет, в самом деле, кому-то из нас нужен психиатр, – сказал лейтенант, ставя на землю возле себя пустую миску. – Вкусно, однако! Правда, чересчур остро, как мне кажется. Если когда-нибудь надумаю открыть ресторан восточной кухни, непременно приглашу ваших бандитов к себе в повара. Спасибо за воду, сейчас она в самый раз.

– Все что могу, принц, все что могу. Я подумал, минеральная вода для вас более привычна, чем зеленый чай. Извините, сока нет. Колы тоже. Приятно было с вами беседовать, но пора и мне отдохнуть, напряженный день выдался. А насчет ресторана, бросьте, не королевское это дело.

Беким ушел, и, когда его шаги стихли в глубине пещерного коридора, пуштуны обменялись между собой несколькими гортанными фразами, а затем тот, что был постарше, указал на секонд-лейтенанта. Младший тотчас поднялся и, подойдя к британцу, показал жестами, чтобы юноша протянул ему руки.

– Послушайте, – сказал секонд-лейтенант. – Вас же двое, вы с автоматами, а у меня и так связаны ноги, оставьте руки свободными, я же не смогу себе даже нос почесать. Вы что, меня сильно боитесь? Или как?