Сашу предупреждать не стал, он и так запах учуял. Мы остановились ненадолго, подождали, пока вся группа подтянется. Перед нами был ещё один поворот, видимо последний.

Я трижды коротко вдохнул, сконцентрировался (никаких хитростей, сейчас всё решает только внезапность и быстрота) и вынырнул из-за поворота. Впереди было совершенно темно, но и темнота, оказывается, имеет множество оттенков.

Где-то на границе моего поля зрения я различил, что на чёрном фоне шевельнулось что-то ещё более чёрное. Не раздумывая, я нажал на курок пистолета и дёрнул зубами за шнуры сигнальных ракет.

Яркие кометы с визгом улетели вперёд, разбрасывая искры. Я успел зажмуриться, но это помогло не сильно, вспышка всё рано резанула глаза. Загорный, навалившись на меня, выстрелил несколько раз из дробовика. Выстрелы заглушил писклявый вой, к заполонившей всё вони добавился тошнотворный запах. А мы с Сашком рванули вперёд. Быстрей, быстрей, на четвереньках по туннелю, сейчас всё решает скорость.

Слегка ослепший и полуоглохший, я вдруг перестал ощущать рукой опору и рухнул куда-то вниз. Пролетел совсем немного, упал на что-то мягкое, с визгом прыснувшее из-под меня, перекувырнулся и выстрелил оставшимися сигнальными ракетами.

Глаза я сразу же зажмурил, но успел заметить главное – наших парней, выбирающихся из подземного хода, – целых и невредимых. А еще человека в дальнем углу, в тёмном одеянии, на котором блестел золотом крест, несколько тварей, похожих на гигантских то ли кротов, то ли крыс, подбирающихся к нему по… И тут я сообразил, на чём стою. Я находился в огромной подземной норе шириной метров пятьдесят и высотой в четыре метра, пол которой был устлан людьми, лежащими вплотную друг к другу.

Были ли это и вправду женщины и дети, я не разглядел. Зато попробовал подняться и выстрелить на звук в одну из тварей, подкрадывающихся к Михаилу Игнатьевичу. Ничего не вышло, шум в ушах заглушал все звуки, но окрик Загорного: «Командир, граната!» – я всё-таки расслышал.

И тут же упал на бок, зажмурившись, накрыв голову руками и раскрыв рот, как рыба.

Ослепляющая вспышка света и нестерпимый визг заставили меня содрогнуться от боли. Эффект от светошумовой гранаты не шёл ни в какое сравнение с воздействием сигнальной ракеты. Казалось, что прямо в мозг через глаза и ушные раковины тёк вибрирующий поток боли. Я потерял ощущение пространства, голова закружилась, как будто я провалился в ярко-белый колодец и падаю в бездну. К счастью, это продолжалось недолго. Пронзивший болью свет погас. Вместо него пришла темнота, и я почувствовал, что теряю сознание. Последнее, что я запомнил, это отпечатавшаяся на сетчатке во время вспышки гранаты, как негатив на плёнке, фигура женщины, рядом с которой я упал. Её безучастное лицо с бессмысленными глазами, глядящими в потолок, и разорванная серая роба, сквозь которую были видны впалые рёбра и совсем маленькая, детская грудь.

А ещё мощный голос, задевающий что-то внутри, который произнёс:

– Да воскреснет Бог…

Несколько снарядов были сброшены на участок земли над бункером принциата. Низкий гул проник в прямоугольный зал. Широкая люстра закачалась, на пол посыпалась штукатурка. Несколько плиток с красно-белым орнаментом отвалилось от стен и разбилось.

– Ты даже не можешь защитить своё единство, – сказал демон с зелёным огнём в глазах.

– Ты… – прошипел Алгэрси, но вдруг схватился за горло, заревел и упал.

Изо рта у него пошла пена, а белый огонь в зрачках потускнел. Демон катался на полу, рвал на себе рубашку, из груди его вырывался хриплый клёкот, переходивший в визг, когда звук достиг высшей ноты, демон изогнулся и затих.

– Ну? Что я говорил, – сказал зеленоглазый, склоняясь над Алгэрси. – Чёрный жрец и ничтожные людишки тебя победили.

– Ты… – прохрипел Алгэрси.

– Ты повторяешься, – насмешливо бросил зеленоглазый своему врагу.

И с этими словами схватил его за горло, поднял, легко, будто невесомого, на уровень глаз. И тут белый огонь на месте зрачков Алгэрси совсем потух.

– Беги-беги, слизень, от нас ты всё равно не скроешься, – сказал зеленоглазый и оторвал пепельно-седую голову, как бутон у тюльпана.

Через миг зелёный огонь в его глазах тоже погас. Осталась одна пустая оболочка – тело охранника в коричневой форме, который в страшных судорогах повалился на труп своего бывшего хозяина. Прибежавшие на шум другие охранники обнаружили в пустом зале только два безжизненных тела. Чуть раньше они почувствовали, что у них внутри что-то сломалось, оборвалось.

Виктор Ахромеев

Я лежал в постели с мокрым полотенцем на лбу и пытался справиться с головной болью. Сквозь ставни над кроватью доносились редкие басовитые очереди «зушек» и «Утёсов». Это штурмовые отряды добивали особо упорных южан в столице Колонии. Ставни я не открывал: там, на улице, только стрельба, отблески редких пожаров, крики и запах гари. Большая часть армии союзников сейчас разбрелась по городу и зачищала квартал за кварталом – от работников местной милиции, служащих разных департаментов и просто несдавшихся южан. Ну и, конечно, рыскала в поисках добычи. Самое ценное, естественно, достанется Администрации Зелёного Города и руководству Факторий. Оно и понятно: как в одиночку утащить дизель и что потом с ним делать? Но золотые и серебряные монеты парни заслужили – освободили город от демона. Хотя, разумеется, командование приказало солдатам не обострять отношения с местным населением. В это же время штабные и оставшиеся наёмники помогали мирным жителям: открывали тюрьмы и фильтровали заключённых, отправляли раненых в госпитали, раздавали еду нуждающимся.