— Чего молчишь?

Что тут скажешь? Очередное доказательство моего невезения. Подлый убийца вернулся добить лишнюю родню и свидетелей. Черти меня понесли отводить домой Милу! Лучше бы я ее у пьяного сторожа оставила! Какие у меня теперь варианты действий. Иду ва-банк.

— Зачем вы убили свою тещу?

— Что? — взревел он.

— То самое! — отозвалась я. Надо его разозлить. Чем скорее он меня пристукнет и уберется, тем больше шансов у ребенка уцелеть. Только бы она из укрытия раньше времени не вылезла.

— Убита? Когда?

— Я полицию вызвала! — наврала я. — Скоро приедет!

— Это плохо. А с чего ты взяла, что это я убил?

— Она сама сказала. Перед смертью, — быстро добавила я, когда он заглянул в комнату, но побледнел и стал смотреть на меня, я хотя бы живая. Надеюсь, что женщина без сознания, не застонет и не зашевелится, а то как бы он ее добить не вздумал.

— Это не я!

— Вы ее зять?

— Зять, но я не убивал. Я этого зятя сам убью.

Так, мужик заговаривается. Нервы шалят. Не он один такой, у меня после недели работы в детском саду успокоительное всегда с собой. Я вытащила его из кармана.

— Возьмите, съешьте и успокойтесь. Вы не ее зять и не отец Милы. Я видела ее отца. Она сама называла его папочкой!

Я услышала, как мужчина скрипнул зубами. Они у него не сломались?

— Ребенок ничего не понимает, ей всего пять лет.

— Знаю.

— Где она?

— В детском саду, — промямлила я.

— Слушай, соседка, я ее законный отец, законный муж ее матери. Милена Матвеевна Никоненко моя единственная родная дочь, потому что я — Матвей Никоненко! Если не веришь, то пойди в большую комнату, открой нижний ящик тумбочки под телевизором, там лежит синяя папка. В ней документы. Свидетельство о браке, свидетельство о рождении Милены! Свидетельства о разводе там нет! И не будет!

Вот я не завистливая, напомнила я себе. У некоторых женщин аж по два мужа сразу, а у меня только кошка.

— Почему тогда мать Милы говорит, что ее фамилия Хорунжия?

— Мне назло! Нашла себе другого! Я не позволю отобрать у меня дочь!

— Разбирайтесь сами, — сказала я, почему-то поверив в то, что он не убийца. Обычные семейные раздоры, но без убийств. — А еще лучше — сейчас приедет полиция и сама с вами разберется.

— Не могу! — сразу ответил Матвей Никоненко. — Слушай, соседка, надо поговорить, но не сейчас. Я тебе почему-то доверяю.

Ага, ничего нового. Мне доверяют чужие дети, старики, психи, а собственное начальство — нет. Этот и лица моего не рассмотрел, потому что в коридоре свет выключен, а туда же, доверчивый. Матвей вырвал из лежащей на полке книги листок, вытащил из кармана ручку, написал что-то и протянул мне.

— Это номер моего телефона. Позвони сегодня! Обязательно!

Он сунул лист мне в руку, потому что я сама его не взяла, и убежал из квартиры. С полицией он встречаться не хочет. О чем это говорит? Может быть, и не о чем, вряд ли найдется много людей, желающих беседовать с полицией в квартире с трупом. Надо, кстати, посмотреть, как там бабушка.

Я опять вошла в комнату, присела на корточки. Она шевельнулась, опять посмотрела на меня.

— Лежите тихо, скорая уже сейчас приедет!

— Спаси ее!

— Скорую помощь не надо спасать, она сама вас спасет.

— Спаси мою внучку!

— Она жива и здорова.

— Я не отдам мою дочь! Софья ее не получит…

Так, это интересно! Подробнее можно? Внучку? Дочку? Софью?

— Не волнуйтесь! — решив, что ее здоровье важнее, чем мое расследование, предложила я. Но она торопилась выговориться.

— Софья — моя троюродная сестра. Я старше нее на пятнадцать лет. Она родила Дашу в шестнадцать, а у нее скоро учеба в институте, карьера, она отдала ребенка мне. У меня не могло быть детей. Дарьюшка, дар, подарок мой. И внученька, Мила. Софья пришла весной ко мне, а никогда не приходила, говорит, это не мои дочь и внучка, отдавай… Гулящая была всю жизнь, не знаю, сколько абортов сделала… Родить больше не смогла, вот и понадобилась ей моя доченька!

Женщина скривилась, и не поймешь, от злости или от боли. Потом заговорила дальше.

— Она богатая стала, да и была небедная. Сказала, Дарья когда узнает, какое ей наследство светит, сама от тебя ко мне уйдет, и внучку заберет, зачем ей нищая мать, когда там такое богатство. Это зять, зять приходил…

Голос стих, она лежала без сознания. Где же эти врачи! Хотя, чего я злюсь, еще и пяти минут не прошло.

От входной двери опять протопали шаги, останавливаясь у каждой комнаты. Врачи? Я не стала дожидаться, заползла под кровать, и там затихла.

Мне были видны мужские кроссовки, которые остановились около бабушки, потом они подошли к кровати и я услышала: