На следующий день капитан Лорини связался с централизованной службой, обрабатывающей заявки, поступавшие в это, одно из двенадцати, отделений института.

— У меня для вас есть хорошая и плохая новость, — сообщил капитан своей команде.

Хорошая новость заключалась в том, что следы краски были пригодны для анализа. Подразделение «Экспертизы химической идентификации», специализировавшееся на полимерах для автомобилей, могло точно указать модель машины и год выпуска. Правда, оставалось надеяться, что следы не приведут к «пежо-306», самой распространенной модели во Франции, кошмарному сну следователей, занимавшихся идентификацией автомобилей.

А плохая новость была следующей: институт был буквально завален заявками. Лаборатории делали более двадцати анализов в день. Таким образом, существовала вероятность, что придется ждать несколько дней, прежде чем придут результаты. Все же капитану удалось заручиться поддержкой прокурора, чтобы ускорить ход событий, ведь с момента преступления прошло более двух месяцев, и это дело отныне не считалось срочным.

Франк Лонэ сгорал от нетерпения. Если бы чета Дельво заговорила с самого начала расследования, убийца, вероятно, был бы уже за решеткой. Нет ничего хуже ожидания. Настоящая жизнь была далека от кинофильмов, которые упрощали научную работу полиции и внушали зрителям, будто анализ ДНК или следов каких-либо веществ эксперт проводил за несколько минут в уголке лаборатории, положив четыре образца в микротрубочку центрифуги.

Тем временем капитан Лорини попросил Франка и Эмили вновь допросить Эрику Фабр и составить приблизительный перечень всех знакомых жертвы, даже дальних. Как только им передадут список автомобилей, они смогут сопоставить полученные сведения.

Стоял прекрасный день, небо было безоблачным. Эрика Фабр предложила жандармам расположиться за домом, на террасе, которую защищал от солнца широкий полотняный навес. Местечко было приятным, закрытым со всех сторон. С террасы можно было увидеть автомобили, ехавшие по национальной дороге.

— Не возражаете, если я закурю? — спросила Эрика, вынимая из кармана пачку «Вог».

— Прошу вас, — ответил Франк. — Поверьте, нам очень жаль, что пришлось вновь вас побеспокоить.

— Вы вовсе не беспокоите меня. Я рада, что расследование продолжается. Знаете, если людей и волнует судьба Николь, то только потому, что они боятся сами стать жертвами ограблений. Не думаю, чтобы многие ее оплакивали.

— Если я правильно понял, ее недолюбливали?

— Все из-за того, что она казалась нелюдимой. Но в душе Николь была милой женщиной, которая очень много для меня сделала. Просто со временем она ожесточилась.

— Вы знаете почему?

— Она была очень одинокой. Полагаю, у нее не осталось родственников. Знаете, жизнь не баловала ее. Николь никогда не была замужем и все лучшие годы своей жизни посвятила уходу за старыми людьми в хосписе. Но главное — у нее не было детей, о чем она сильно жалела.

Эмили решила перехватить инициативу:

— Вы уже оказали нам неоценимую помощь в расследовании. Сейчас мы приехали в надежде, что, возможно, есть детали, пусть даже мельчайшие, на которые вы тогда просто не обратили внимания. Вы думали о звонке мадам Браше из Сорбонны, о котором мы с вами говорили по телефону?

— Да, но я не знаю, кто мог ей звонить. Я почти уверена, что у Николь не было знакомых в Париже, тем более в университете. Нет, правда, я ничего не понимаю.

— Ничего страшного, — успокоила ее Эмили.

— А кроме этого, вы нашли что-нибудь новое? — спросила Эрика.

— К сожалению, мы не имеем права обсуждать это с вами. Но скажем так: мы рассматриваем новые версии…

— Значит, вы не верите в то, что это было ограбление?

Франк и Эмили удивленно переглянулись. Сведения о расследовании не просочились в прессу. Как она могла об этом узнать?

— А что вы думаете по этому поводу? — спросил Франк.

— Что касается меня, я все меньше и меньше в это верю. Когда я вошла в дом… — На глазах Эрики заблестели слезы. — Не знаю… Я почувствовала, что кто-то хотел устроить в столовой настоящий кавардак, стремился все испортить, разбить, но при этом ничего не взял.

Молодая женщина вытерла слезы.

— Мне так стыдно, что я перед вами плачу.

— Не стоит извиняться. Мы приехали именно для того, чтобы уточнить этот пункт. Мы хотим знать, было ли что-либо украдено из дома мадам Браше. Знаю, вас уже спрашивали об этом, но мы полагаем, что этот аспект может стать самым важным в расследовании.

Эрика раздавила сигарету о пепельницу, которая и так была полна окурков.

«Вероятно, здесь она подыхает от скуки, пока ее муж на работе», — подумал Франк.

— У Николь не было никаких ценных вещей. Вы же видели обстановку дома: все было старым и вышедшим из моды. Кому все это нужно? Наличные деньги, которые Николь хранила в спальне, не были украдены. Я почти уверена, что у нее не было дорогих украшений.

— Мы имеем в виду не только ценные вещи. Преступник мог завладеть каким-нибудь документом, письмом, на первый взгляд безобидным предметом, который имел для мадам Браше особенный смысл.