Шрифт:
Багаж
– Мама, смотри, стрелки на часах целуются!
– Это время, сынок, пример нам подает.
Мы не целовались. Ее и мои родители убедили нас, что рот создан для еды и разговоров. Мы поверили им. Ели из одной тарелки, пользовались одной ложкой, пили из одной кружки и говорили, говорили…
На выпускном ослушались и поняли, что родители не совсем правы. Мы поцеловались на цыпочках и от этого повздорили. Скоро в школу. Мы не боимся: у нас за спиной – поцелуй.
Пари
– Ты обещал целовать в мою весну. У меня весна, целуй!
– У тебя на губах весна, у меня – осень.
– И что?
– Через лето не целуются.
Мы поспорили на выпускном вечере, при всем классе поспорили. Она заявила, что ни при каких обстоятельствах не поцелует меня. Я – что поцелуй состоится.
Меня ни в один вуз не приняли, она поступила в медицинский. Обычное дело – те, кто из неудачников, ближе к поэзии, и изнашиваются быстрее. Вот и я поизносился, не один пиджак сердцем поистер. Выскочило оно в купе поезда. Я уже было и попрощался с ним. А глаза взяли и открылись опять. Смотрю – и не верю новым глазам, и губам не верю. Меня целовала моя одноклассница, и не горько ей от поцелуя, а смешно.
– Ну что, поэт, выиграл пари. Проси, что хочешь, уговор дороже денег.
– Возьми свои слова обратно.
Колени
– Как Вы думаете, меня Бог простит – что я так многих целовала?
– А Вы думаете – Бог считал?
– Я – тоже не считала.
Он подобрал ее на панели синюю от мороза. Завел в номер, напоил чаем, усадил на колени, убаюкал в давно забытое тепло сна. Проснувшись, она стала искать святое место. Что-то подсказывало, что это пальцы его правой руки. Поцеловала сплетение пальцев поэта и вышла на холод зимы. Кто-то из товарок вздохнул завистливо: «Он – Блок!» Буква «л» от стужи до ушей не дотянулась. А она всю свою короткую жизнь молилась, благодарила Бога за то, что Он не побрезговал взять ее на свои колени.
Место
Лицо – книга, страницы ее из поцелуев собраны.
Есть ли такое место на Земле, где все вместе: и Мао Цзэдун, и Хо Ши Мин, и старший Ким, и Кастро, и Хусейн, и Каддафи, и Громыко, и Рейган?..
Есть! И небольшого размера, всего-то пять квадратных сантиметров. Уникальное местечко. Частная собственность Имельды Маркос. Мадам Имельда, «Мисс Манила», супруга президента Филиппин Фердинанда.
Ее философия восхищает: «Нельзя стать плодом, минуя стадию цветка. Женщины – цветы, мужчины – плоды. Миром правит красота и сила».
– Скажите, госпожа Имельда, что чувствуют ваши руки?
– О правой говорить не могу – левую целовал мой Фердинанд.
– Что же будет с вашей правой, когда жизнь вас покинет?
– Она останется с ней.
Иуда
Готовился долго. Залез в музей ночью. Нашел на ощупь. По мерке вырезал овал. Сунул в карман, с тем и вышел. Деть куда это, не знаю. За несколько дней от тяжести ноши ростом стал ниже. Если бы хоть кто-то намекнул, что настанет такое время: маяться со своим поцелуем в кармане, – может быть, я бы осмелился что-то предпринять. Но поздно. Родины больше нет. Поцелуй из знамени полка вырезан. От подлой фразы, что «один в поле не воин», отрекся давно. Стыд подсказал. Если кого-то интересует, какой цвет у поцелуя Иуды, подходите, расскажу.
Право на ветер
Известно, что когда астрономы подглядывают за звездами в свои телескопы, губы у них вытягиваются в трубочку. У биологов с микроскопами та же беда.
Я по утрам хожу на крышу – слушать, откуда ветер дует. Там и думаю заодно. А тут на другом краю обнаружил девушку с открытым ртом. Подошел поговорить о праве на ветер:
– Ты чего тут делаешь?
– Солнце собираю губами.
– Зачем тебе его столько?
– Поцелуи без света слепы.
– Свет им зачем?
– А как любовь разглядеть?
У меня с любовью туго. Вернулся на свой край. Постоял в ожидании ветра, рот сам открылся. Вы когда-нибудь стояли на краю крыши с открытым ртом? Все бы ничего, да солнце за тучу зашло.
Конфуз
Средний возраст трудный. Что ни день, то конфуз.
– Ты куда, старая, так торопишься?
– Целоваться, милок, спешу.
– Чем целоваться? У тебя губы высохли давно.
– Глуп ты, раз думаешь, что только губами целуются.
– А чем еще?
– Веки – губы глаз. Ими, почитай, весь мир зацелован…
Ну и как, скажите, после этого не задуматься? Сели со старухой вместе на лавочку и стали мир зацеловывать.
Минус
Всё хорошее от первой, плохое от остальных…
Однажды в класс пришла новенькая. С тех пор живу ее руками. Удивительным продолжением прекрасного, по-восточному тонкого, изящного лица. Когда она входила в класс, начиналось свечение вокруг ее рук, которое переходило в аромат ранней сирени. Я воровал ее варежки, тетрадки, ручки. Вдыхал, ждал чуда. Мечтал в вальсе коснуться ее пальцев, учился танцевать, но всё – с другими. Казалось, дотронусь – и ее руки перестанут пахнуть сиренью.