Сорок лет назад в Америке считалось шикарным иметь своего психоаналитика. Всякий, кто хоть что-то собой представлял (или считал, что представляет), в разговоре небрежно ронял: «Мой психоаналитик говорил…»

Зачастую эти заявления заканчивались словами: «Во всем виноваты мои родители».

Неважно, обвиняли психоаналитики родителей на самом деле или нет, главное, что к ним чаще всего обращались с затруднениями и проблемами (и расплачивались за такую возможность деньгами и временем).

Но на самом ли деле родители виноваты в вашей застенчивости? Известные и заслуживающие доверия исследователи, посвятившие жизнь изучению первопричин и последствий застенчивости, дали на этот вопрос такой ответ: «В некоторых случаях – да, но не во всех».

Однако у детей родителей, склонных к гиперопеке, риск вырасти стеснительным гораздо выше, чем у всех прочих. В ходе исследования «Развитие тревожности. Роль контроля в первые годы жизни» выяснилось:

Я была бы рада, если бы о результатах данного исследования узнали двое моих давних друзей. Стив и Лидия – чудесная супружеская пара, у них один сын. После его рождения Лидия больше не смогла иметь детей, поэтому малыш Ленни стал для родителей бесценным подарком судьбы. Когда я приходила к ним в гости, а трехмесячный Ленни начинал плакать, Лидия вскакивала, не дослушав меня, и стремглав неслась в детскую. До гостиной доносилось умиленное воркование: «А кто у нас тут плачет? Это не медведь укусил моего масика? Тише-тише, мамочка уже здесь!»

Откровенно говоря, от таких сцен меня подташнивало. Но это не значит, что собственного ребенка я готова запирать в детской на сутки – пусть, мол, кричит хоть до посинения. И все-таки бросаться к нему на каждый чих я не намерена.

Несколько раз мне довелось ужинать в ресторане с восьмилетним Ленни и его родителями. Увы, разговор взрослых не ладился. Стоило юному принцу рыгнуть, как вступал обеспокоенный дуэт: «Ленни, дорогой, с тобой все в порядке?», «Говорили мы тебе – не пей эту кока-колу, от нее одна отрыжка!»

Однажды Лидия предложила сыну:

– Давай закажем тебе апельсиновый сок. Ленни скрестил руки и заявил:

– Ненавижу апельсиновый сок! Ненавижу! Ненавижу! Я пожалела, что под рукой нет кляпа.

– А может, Ленни в следующий раз поужинать дома? – спросила я. – Я знаю одну отличную няню, которая замечательно готовит. Рекомендую.

– Ненавижу нянь! – захныкал маленький негодник. Можете себе представить, как я восприняла такое заявление? Лидия склонилась ко мне и прошептала:

– Ленни не любит оставаться с нянями.

– Да я уже поняла, – отозвалась я.

– Хочу пить! Что еще здесь есть? – перебил Ленни.

Это требование прозвучало как объявление войны. Глядя на него в упор, я поинтересовалась:

– Ленни, а может, сам спросишь у официантки?

Лидия и Стив только засмеялись и подозвали официантку.

Глядя на мать, Ленни объявил:

– Хочу шипучки!

Лидия распорядилась:

– Принесите ему шипучки.

– Официантка не глухая, – проворчала я.

Со своими друзьями я не виделась десять лет – они переехали в Мичиган. Но недавно я выступала в Детройте и позвонила им. Как ни странно, в ресторан они явились без Ленни!

Когда я спросила о нем, Стив и Лидия виновато переглянулись, и Лидия объяснила:

– Он не захотел пойти с нами.

Аллилуйя!

– Какая досада, – отозвалась я.

Еще час Стив и Лидия жаловались, что Ленни «неловко чувствует себя в присутствии посторонних». У него нет друзей. Он не бывает на вечеринках. В свои восемнадцать лет он еще ни разу не ходил на свидания. Он стесняется и думает, что ровесники его не любят.

– Поэтому мы приглашали учителей на дом.

Мне пришлось прикусить язык. С моими друзьями все было ясно: окружив Ленни заботой и потакая всем его прихотям, они не дали ему возможности приобрести навык общения и осмелеть настолько, чтобы выходить в люди одному, без родителей.

Ясно, что вы, родители, ничего подобного детям не скажете. Но не забывайте ставить перед ними все более сложные задачи. Допустим, вы привели в ресторан свою шестилетнюю Билли, которой подали печеный картофель со сметаной и маслом. Но маленькая Билли не любит картошку со сметаной и потому просит: