Когда Амелия сошла со свидетельского места, бейлиф вывел ее через ту же боковую дверь, что и в прошлый раз. Доусон шепнул Хедли:

— Идем скорее…

Вместе они спустились с галереи и, выйдя из зала заседаний через заднюю дверь, успели перехватить Амелию в коридоре. Держа в руке мобильный телефон, она, сосредоточенно хмурясь, набирала какой-то номер. Но, увидев Доусона, едва не выронила сотовый.

— Ты здесь?! — воскликнула она. — Тебя выпустили? Когда?!

— Ты, похоже, разочарована! — ухмыльнулся он.

Хедли укоризненно посмотрел на него и шагнул вперед, протягивая руку.

— Мисс Нулан? Я — Гэри Хедли.

Амелия пожала протянутую руку, но чисто машинально.

— Вы, вероятно, его адвокат?

— Нет, просто друг семьи и заодно крестный этого шалопая. Надеюсь, вы не поставите мне это в упрек? — Он широко, по-дружески улыбнулся, но выражение лица Амелии осталось холодным, почти враждебным.

— Ты отлично справилась, — вмешался Доусон, кивком показывая на двери судебного зала.

— Если ты заметил, это было вовсе не шоу молодых талантов, — отрезала она.

— Да, заметил, — парировал он, тоже начиная раздражаться. — Я, собственно, хотел сказать только одно: твои показания произвели на присяжных куда более сильное впечатление, чем напыщенная болтовня мистера Глизона.

— Передо мной не стояло такой задачи — производить на кого-то впечатление. Я просто рада, что все закончилось. А теперь, прошу меня извинить… — Она попыталась обогнуть обоих, направляясь к выходу, но Доусон преградил ей дорогу:

— Ты куда?

— Мне нужно забрать детей.

— С ними все в порядке?

— Нет, с ними не все в порядке. — Амелия резко откинула назад волосы и привычным движением пристроила за ухо непокорную прядь. — Они все время спрашивают, где я и когда я за ними приеду. Мои дети догадываются, что происходит что-то неладное, но они не знают что, и их это пугает. В особенности это касается Хантера, который на редкость проницателен для своих лет. Боюсь, мне все же придется им рассказать, что их любимая няня мертва, хотя я и хотела отложить это на более поздний срок… — Амелия слегка откашлялась. — А теперь дай мне пройти. Мне действительно пора.

На этот раз Доусон не стал загораживать ей дорогу, но, когда Амелия уже миновала его, он окликнул ее по имени.

— Что еще? — Амелия резко обернулась, даже не пытаясь скрыть свое раздражение и враждебность. — Или ты все еще охотишься за сенсационными материалами? Если да, то почему бы тебе не написать статью о себе — о том, как ловко ты обвел вокруг пальца этих тупых полицейских? Или опиши свои мучения в тюрьме, в которой ты провел целую ночь!

— Боюсь, читателям это не слишком интересно.

— Почему же? — Амелия едко усмехнулась. — Ведь ты такой таинственный, переменчивый, такой противоречивый… Женщин определенного сорта такой типаж очень интересует. Правда, ты…

— Что — я?

— Скажи, эти таблетки, которые ты принимал — ты ведь приобрел их не по рецепту врача?

Доусон не собирался признаваться ни в чем таком — во всяком случае, не вслух и не в здании суда, но Амелия ждала ответа, и он отрицательно качнул головой.

— Я так и думала! — проговорила она с горечью и уже собиралась уйти, когда в ее руке завибрировал мобильный. Бросив взгляд на номер, высветившийся на дисплее, она поспешно нажала кнопку ответа и поднесла аппарат к уху.

— Детектив Такер?.. — Она немного послушала и вдруг побледнела. — Где вы его нашли?

Доусон стремительно шагнул к ней, спросил шепотом:

— Дирк?

Она подняла на него взгляд и кивнула.

— Понимаю, — сказала Амелия в телефон. — Пожалуйста, держите меня в курсе…

— Прошу прощения, мисс Нулан… — Хедли ловко выхватил у нее из рук аппарат и поднес к уху, одновременно поворачиваясь к Амелии спиной. Когда он шагнул в сторону лифтов, чтобы помешать опешившей Амелии вернуть себе свою собственность, Доусон услышал:

— Детектив?.. Мое имя Гэри Хедли, я — друг мисс Нулан и по совместительству старший агент ФБР. Мы немедленно выезжаем к вам. Пожалуйста, никуда не уходите, дождитесь меня…

Потрясение, вызванное известием о гибели Стеф, не прошло для Амелии даром. Она чувствовала себя растерянной и подавленной.

Ночью она почти не спала: то беспокойно вертелась в кровати, то, вскочив, шагала по темной комнате из угла в угол. Несколько раз Амелия принималась плакать, вспоминая Стеф, а потом дрожала от ужаса при мысли о том, что произошла ошибка и что на самом деле убить должны были ее. И все же самым худшим было ощущение собственной беспомощности и уязвимости. Теперь ей может помочь только чудо! И она горячо молила бога, прося его спасти хотя бы детей и обещая ему за это все, что он только захочет.