Если причины превратностей, постигших руководство Москвы, именно таковы (а других убедительных объяснений, повторяю, не видно), то это самая плохая игра, которую можно было придумать.

Прежде всего это плохо для Москвы. Если Лужков вынужден будет уйти, это станет трудновозместимой потерей для огромного города. При всех обременительных для бюджета увлечениях (вроде восстановления храмов) Юрий Лужков умудряется сохранять хозяйство столицы в состоянии не худшем, а в чем-то и лучшем, чем было до всеобщего экономического кризиса. На фоне разрухи во многих сферах экономики страны это невозможно не оценить.

Во-вторых, это плохо для судьбы российской демократии. Не такие методы предвыборной конкуренции следовало бы вводить в обиход.

В-третьих, это несомненно плохо для самого Бориса Ельцина. И уж для него будет плохо даже в том случае, если эти предположения ошибочны и никакого предвыборного умысла за «наездом» на Лужкова нет. Если даже причины конфликта не связаны с выборами, то последствия будут связаны несомненно. Кто-кто, а Борис Ельцин должен это знать. В свое время несправедливость руководства КПСС в отношении Ельцина стала могучим двигателем предвыборной кампании будущего президента России. Своими руками выталкивая Лужкова на тропу президентской гонки, Ельцин может совершить роковой для себя шаг.

В последнее время все очевиднее выявляются как бы две линии действий президента России. Одна линия — последовательные шаги по пути рыночных и демократических реформ. Она явно диктуется пониманием того, что только так можно добиться общего успеха в политике.

Другая линия диктуется то ли нетерпением, то ли сомнением в результативности политики реформ. Это линия импульсивных силовых действий, очень часто дающих результат, обратный желаемому.

В этом втором разрушительном ряду — прежде всего война в Чечне. В этом же ряду и искусственный конфликт президентской власти со столичной. Словно две руки действуют без согласования: одна строит, другая — разрушает. Тот, кто подталкивает «вторую руку» президентской политики, похоже, прекрасно понимает, сколь неблаговидны его действия. Они не только готовятся втайне от общественности, но и осуществляются как бы на пробу: получится — не получится. Если не получится — отступить, отложить или отказаться от намеченного. Вот н конфликт с Лужковым как бы полузавершился полунамеком на полу примирение во время праздничного концерта вечером 7 марта.

Что же теперь, общественность может больше не тревожиться? А чего ждать назавтра от этой второй руки?»

Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, информировать читателя о том, что твориться «в верхах» журналист эти вопросы ставит, причем неизвестно перед кем.

Известно изречение, что история во второй раз повторяется как фарс, а вот в первый — это всегда трагедия.

Если в свое время конфликт между Горбачевым и Ельциным можно было назвать трагедией, то неужели является фарсом то, что происходит в Москве между Ельциным и мэром Лужковым?

Вспомним речи Ельцина и речи Горбачева, стремление ограничить привилегии и сами привилегии. Вспомним потуги Горбачева не дать Ельцину заниматься политикой, приведшие лишь к тому, что Ельцин стал известен не только Москве, стал политиком российского масштаба.

Правда, тогда еще никого ее убивали. Вообще убивали мало. Так что аналогию провести здесь трудновато. А вот уже между 1 марта 1995 года и 1 декабря 1934 года — между убийством Владислава Листьева и убийством Сергея Кирова. Во всяком случае, красивое выступление президента Ельцина на траурном собрании в телецентре столь же театрально, как и поведение генсека Сталина на перроне Московского вокзала в Ленинграде. Иосиф Виссарионович, говорят, начал с того, что влепил пощечину шефу ленинградского НКВД, а Борис Николаевич обещал снять московского прокурора и обер-милициоиера. Впрочем, не надо равнять друг с другом всех участников событий. Киров был не журналистом, а таким же преступником, как его начальник, нет ничего общего и у тогдашних чекистов с нынешними милиционерами и работниками прокуратуры…

И все же главное не изменилось. Как не было в России государства, так и нет. Есть вполне естественные страхи обладателей власти, обреченных на вечное ожидание того, что кто-нибудь их власть отберет или перекупит.

Но ведь речь идет о законно и всенародно избранном президенте и о законном мэре, возразят мне. Ну и что? В нынешней России выборы привели к власти немало людей, не имеющих представления о власти в цивилизованном государстве, о целях и методах ее применения и реформирования, отличных от тех, что они усвоили в советское время. Отсутствие того, что принято называть государственным мышлением, имело своим следствием то, что власть легко приватизировалась.

Борис Березовский из «ЛОГОВАЗа» вообще твердо и ясно сказал, выступая по телевидению, что если к нему приходят с ордером на обыск и хотят допросить как свидетеля его самого и его заместителя, то это еще не значит, что обыск и допрос состоялся, тем более что даже о покушении на него самого прокуратура так и не сумела его допросить — они не желают. То есть хозяин «ЛОГОВАЗа» ведет себя не то как депутат, не то как иностранный дипломат, не то как партаппаратчик в былые времена. В том же интервью он дал понять, что не так ведут себя руководители московской милиции и прокуратуры. И ведь ничего с этим не поделаешь. Как нечего противопоставить Службе безопасности президента, избившей шоферов и охранников «Мост-банка», хотя действия подчиненных Коржакова — хулиганство.

Вот так они защищают государственные интересы — с помощью мелкого хулиганства да статей в газетах, стремящихся стать официозными. В статьях этих, написанных офицерами, доблестно сражающимися с банкирами, точнее сказать — с их шоферами, проклинаются русофобы и либералы, к борьбе с которыми, если вдуматься, и сводится осуществление идей национальных и государственных, как к борьбе с капиталистическим окружением сводилось строительство коммунизма и к борьбе с мировым еврейским заговором сводилось создание третьего рейха. Тоталитаризм возвращается.