Однако теперь, в начале 1947 года, ситуация изменилась самым драматическим образом и Турция выходила "бесхозной". Бесхозность же означала, что Турция отходила либо к СССР, либо… Ну да, именно так - либо. Кроме того, людям рачительным было понятно, что в случае чего размещение ядерного оружия в Турции обойдётся несопоставимо дешевле, чем размещение его же на территории, скажем, Франции. Не забудьте, что на дворе 1947 год и НАТО ещё нет. Из всего изложенного становится понятной дополнительная мотивация трумановской администрации, которой пришлось не только быстро ехать, но и быстро запрягать. И для начала ей требовалось преодолеть сопротивление своего собственного Конгресса.

Советники Трумана думали не очень долго. "Вам следует их напугать" - сказали они, имея в виду Конгресс. Выразились они, вообще-то, даже и покрепче, они посоветовали Труману не просто конгрессменов напугать, а "scare shit out of them." Труман был политиком опытным, а потому напугать кого-то ему было нетрудно, он поднялся на трибуну и произнёс речь, компиляция которой стала известной миру как "доктрина Трумана". Суть её можно свести всего к двум словам - "отбрасывание коммунизма".

"Если мы не остановим коммунизм в Греции, то завтра нам придётся останавливать его на нашем пороге!"

В этом месте следует понимать вот что - в 1947 году не существовало всем нам известной "риторики Холодной Войны". Ещё не были произнесены миллион раз слышанные нами слова, не было дежурных словесных конструкций, не было готовых "образов". Как не было и самого настоящего психоза, начавшегося несколькими годами позже по обе стороны железного занавеса. Не было "охоты на ведьм". Отношения между СССР и США в 1947 году были очень спокойными. Всего пару лет назад американцы радовались советским победам как своим собственным. Всего пару лет назад журнал Тайм писал так: "Russians look like Americans, dress like Americans and think like Americans." Кроме того, что бы ни писали позже, но и личные отношения Трумана и Сталина вовсе не были плохими. Существуют вещи, которые оба говорили для газет, но существует и письмо Трумана жене, где он пишет - "I like Stalin".

Отношения между государствами это не отношения двух людей. Но вот речи произносятся людьми для того, чтобы их услышали другие люди. И для произнесения речей нужны причины, даже и в том случае, если это речь Цицерона.

Гарри Труман произнёс речь и свои 400 млн. долларов на спасение Греции с Турцией он получил. И конгрессменов он напугал тоже. Коммунизм же, не шутки.

Уже в 1919 году на Парижской конференции, в "Версале", Америка продемонстрировала завидное умение превращать в универсальное оружие ту или иную "политическую инициативу", которая, прокламируя что-то одно, на деле преследовала сразу несколько целей. И своим обращением к полному составу Конгресса 12 марта 1947 года президент Труман не только выколачивал срочно потребовавшиеся 400 млн. долларов, но он ещё и "пугал" законодательную власть, а через неё "приводил в чувство" расслабившийся после окончания Второй Мировой народ, и ещё он оказывал давление на советское правительство.

Причём это давление не было давлением вообще, а было оно давлением по конкретному поводу - за два дня до этого, 10 марта 1947 года в Москве отрылась четвёртая по счёту конференция министров иностранных дел, на которой от США присутствовал Джордж Маршалл. Принимающая сторона была представлена Молотовым, Великобритания - Бевином и Франция - Бидо.

Дилемма, перед которой оказались США, будучи поставленными перед фактом "ухода" Англии с "континента", была разобрана повыше и в упрощённом виде она выглядела так - либо США брались сменить Англию в роли "держащего" европейскую послевоенную конструкцию, а это означало необходимость и вытекающую из необходимости неизбежность "поднятия Европы с колен", либо они за это не брались и отпускали европейский утлый кораблик на волю волн. США решили, что будущий хаос в Европе неотвратим и что он потребует их вмешательства, но уже в гораздо худших условиях и что как бы им этого ни не хотелось, но целесообразнее вмешаться сейчас. "Better today than tomorrow."

Кроме того, они отчётливо понимали, что 400 миллионов долларов и Греция с Турцией это только первый крошечный шажок, которым не отделаешься и что если уж браться за предотвращение коллапса Европы, то следует поднимать её всю, не оставляя "поражённых болезнью очагов". Как только наличие задачи было осознано, были найдены и пути её решения. Главным препятствием на этих путях стала позиция СССР. Кремль, громко этого не говоря, на деле продемонстрировал твёрдое намерение нести ответственность за судьбы не всей Европы, а лишь восточной её части. В этом был определённый резон, так как Вторая Мировая уже позволила СССР "физически" присутствовать в странах Восточной Европы и никаких дополнительных шагов в этом направлении ему бы предпринимать не пришлось. Обретённый же восточноевропейский "буфер" оказывался очень выгодным, причём выгодным в любом случае, как бы ни повернулись дела в Европе западной.

Если Западная Европа спасалась и усиливалась, то буфер превращался в препятствие на пути европейской экспансии в любом смысле - экономическом, военном либо культурном. Если же Европа "рассыпалась", то буфер превращался в бастион против хаоса. Забегая немного вперёд замечу, что в Москве больше рассчитывали на второй вариант, в то, что Европа спасётся, там не очень верили.

Так вот на открывшейся в Москве в марте 1947 года конференции все четыре стороны имели свои собственные планы насчёт себя самих и насчёт друг друга, и планы эти совпадали в некоторых частностях, но в общем они были откровенно "разнонаправленными". По понятным причинам наиболее значимыми для судеб Европы были планы США и СССР. Повестка дня Московской Конференции была подчинена "германскому" и "австрийскому" вопросам. Интересы сошлись лоб в лоб на вопросе германском и найти компромисс не удалось, так как ни одна из сторон уступать не хотела.

Суть была вот в чём: американцы, уже решившие Европу спасать, справедливо видели в Германии (пусть и побеждённой и оккупированной) мотор европейского экономического возрождения. Поднимать Европу, не поднимая Германию не представлялось возможным. По этой причине они настаивали на прекращении взыскания репараций с Германии в пользу СССР готовой "текущей" продукцией. Если по-простому, то они говорили примерно следующее - "вы что-то с немцев уже взяли деньгами, вывезли заводы, оборудование, нужных вам людишек, но теперь вы хотите, чтобы они с того, что у них осталось, продолжали отдавать вам часть производимой продукции "натурой", вы их обескровливаете, дайте им подняться, они же должны иметь возможность хоть что-то продавать на сторону."