Такова реальность. И если вы видите её отчётливо, то вы можете выбрать себе роль. "Пред Богом." Кем захотите, тем и станете, хотите - капитаном, хотите - кораблём, хотите - командой, хотите - якорем. Можно - парусом. Можно - ветром. Если очень захотеть, то можно даже стать ромом. Jedem das Seine.

Кто-то гребёт, кто-то командует, кто-то у руля стоит. А якорь так и вообще недвижно лежит, его куда-то везут, куда-то бросают. "Без меня вам никуда" - думает якорь. "Поднять якорь!" - кричит капитан. "Есть!" - отвечает команда. "Трави цепь!" - кричит капитан. "Есть!"

"Руби якоря!"

Ну и тут уж рубят без слов.

Оставим якорь глубине и вернёмся к конкретностям.

Первая Мировая, которая в русском сознании застряла как "империалистическая", видится нам с вами сквозь семьдесят четыре оптических слоя и, преодолевая расстояние между реальностью и нашим глазом, она претерпевает понятную метаморфозу и мы видим какую-то возню в грязи, иприт, окопы, колючку, словом видим мы - статику. Что-то очень скучное. "Невнятное." Марна как марево. То ли дело у нас! Брусиловский - что? Да прорыв, конечно. Прорыв! Воля! Простор!

Самолёт? "Илья Муромец", а как же иначе. "Не имеющий аналогов."

И вот это "не имеющий аналогов" - то самое кривое зеркало, искажающее реальность. Искажающее до неузнаваемости.

И проблема не в самом самолёте, как и не в количестве самолётов, поставленных на фронт, не в бомбовой нагрузке и не в радиусе действия, эта песня поётся для людей несовершеннолетних и не вполне нормальных, проблема совсем в другом.

Вот что, искажая, прячет от нас зеркало - "…оn the Eastern Front a nineteen-century war was fought with twentieth-century weapons."

"На Восточном Фронте воевалась война девятнадцатого века, в которой воевали оружием века двадцатого."

Это определение, данное историком Джеем Винтером в книжке "The Great War and the Shaping of the 20th Century", универсально и приложимо к любой войне в качестве лекала.

"X" и "Y" воюют войну двадцатого века, пользуясь оружием двадцать первого века."

"X" и "Y" воюют войну двадцать первого века, пользуясь оружием двадцатого века."

"X" и "Y" воюют войну четырнадцатого века, пользуясь оружием двадцать первого века."

Но при всех возможных комбинациях есть ещё и "мистер Икс", воюющий против "Игрека" войну двадцать второго века устаревшим оружием века двадцать первого, которое "Игреку" кажется оружием будущего.

Почему Америка хотела воевать в Первую Мировую? Зачем это ей было надо? С точки зрения обывателя - тебя не трогают, так и сиди себе за океаном и в любые места не дуй. "Кум королю." Однако кум из кума захотел стать самим королём. Причина желания влезть в войну не чучелком, а всей тушкой была в том, что на Западном Фронте воевалась война будущая.

Война будущего.

Вот мы заговорили про самолёты. Брусилов Брусиловым и Ильи Муромцы Ильями Муромцами, любящими по тридцать три года сидеть на печи. А между тем по ходу Великой Войны Российская Империя выпустила 4700 самолётов. 4700 экземляров оружия будущего. "Петля Нестерова" и всё такое. Дамы в обморок падают. "Прорыв!"

Прорыв?

Два других члена тройственного сердечного согласия выпустили на двоих 126131 самолёт.

Вам понятна разница между числами 4000 и 120000? Разница между 4 и 120? Разница между 1 и 30?

А во врагах были Германия и Австро-Венгрия, которые соответственно построили 48537 и около 20000 самолётов. И самолёты эти имели вполне себе аналоги. Но числа, числа!

Ничтожная Италия свинтила на своих макаронных фабриках 5431 самолёт. Больше, чем поднимавшаяся с колен РИ.

А ведь когда война начиналась, "в августе 14-го", у РИ было 244 самолёта, а у немцев - 232. А у англичан - 113. А у французика из Бордо - 138. Цифры для патриотического сознания вполне себе достойные, однако очень быстро превратившиеся в цифры, прямо скажем, непристойные.

Первая Мировая подарила мир кучей новых технологий, как и образцов невиданной до того военной техники. Ручное автоматическое оружие, огнемёты, газы, самолёты. Танки.

Инициатор идеи, "англичанин", выпустил 2818 танков. Французы - 4800.

И тактика увязывалась со стратегией, а стратегия была недостижима без тактики, а тактика - это практика. И ещё раз - практика. И ещё раз - практика. "Учиться, учиться и учиться." Кто-то реорганизует Рабкрин, а кто-то лезет в кабину самолёта или в башню танка. Или в окоп, если мама наградила тошнотворным вестибулярным аппаратом. Потому что и в окопе можно воевать войну века прошлого и войну века будущего.