Всё это было хорошо, но к управленческому аппарату нужен был ещё и глава администрации. И тогда англичане решили создать в Ираке монархию. (Замечу, что с одной стороны это было большим подарком, выданным англичанами арабам авансом, а с другой стороны такая форма госустройства была арабам не так ближе, как "понятнее".) И вот тут, пошарив вокруг себя глазами в поисках кандидатуры, Англия остановилась на Фейсале. Здесь тоже было две стороны. С одной стороны англичане Фейсала "знали". Они успели с ним поиграться, они знали его сильные и слабые стороны, в общем, он был им "знаком". С другой же стороны Фейсал в Ираке был чужаком. Его там никто не знал. Он ни на кого не мог опереться. Но главным было другое - не только Фейсал не мог опереться на кого-то, но и никто в Ираке не мог опереться на Фейсала. И вот это соображение и заставило англичан сделать Фейсала королём.

(Тем же самым соображением руководствовались и в Российской Империи (и не только в Российской) когда стало традицией женить вошедшего в возраст наследника непременно на заморской невесте. И это было в высшей степени разумно, так как "немка" была "немкой" в равной степени для всех, что не позволяло той или иной придворной клике использовать новоиспечённую царицу в качестве орудия давления на монарха. Не говоря уж о том, что и сама царица, будучи "чужачкой", лишалась возможности (во всяком случае на первых порах) превратиться во второй центр власти.)

А вот теперь вернёмся к шарифу. У него вроде бы всё было хорошо. Сыновья пристроены, а самому Хуссейну бин Али по итогам войны, выигранной не им, достался Хеджаз. "Что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?" Но вот именно с этим, со спокойной старостью, у Хуссейна ничего не вышло. Каким бы авторитетным человеком шариф ни был и каким бы уважением он ни пользовался, но и на него, как водится, нашёлся человек с винтом.

Звали его Абдулазиз бин Абдул бин Рахман бин Фейсал бин Турки бин Абдулла бин Мухаммед бин Сауд.

И хотя в отличие от шарифа Хуссейна благообразности, благолепия и благости ибн Сауду явно не хватало, но зато каждому при взгляде на него сразу становилось ясно, что человек он очень серьёзный и шуток с ним лучше не шутить:

Ибн Сауд был самым непримиримым и самым злобным врагом шарифа Мекки и причин для вражды у него было хоть отбавляй.

В тот период времени, когда разворачивались рассматриваемые нами события, ибн Сауд, если выражаться нынешним языком, "контролировал" Нежд. Нежд это центральный район Аравийского полуострова. Район обширный в смысле географическом, но ничего из себя не представлявший в смысле государственном. "Аравийская пустыня" в полтора миллиона км кв. На эти полтора миллиона - несколько оазисов и несколько населённых пунктов, которые в сравнении не с Веной, а хотя бы с тогдашней же Меккой язык не поворачивается называть городами. Но тем не менее, потому, наверное, что, как утверждал английский учёный Чарльз Дарвин, "жизнь есть борьба", шла борьба и здесь, "средь песков", шла struggle for existence, борьба шла за оазисы и за колодцы.

И за кое что ещё.

Борьба велась двумя, как нынче принято выражаться, "кланами". Кланом "Саудов" и кланом "Рашидов". Сегодня, облагораживая прошлое, их называют прямо-таки по-шекспировски - Дом Саудов и Дом Рашидов. Но домами они не дружили, нет, и друг друга они очень не любили. По той простой причине, что и тем, и другим хотелось испить водички и покушать фиников, а в пустыне и водички и фиников на всех не хватает. Отсюда понятен накал борьбы. Посмотрел бы я на вас, если бы вам дня три пить не давать, а потом пустить наперегонки к колодцу. И какое-то время Рашиды одолевали. А одолевали они потому, что кроме воды и фиников они нашли ещё один источник доходов. Им удалось захватить Хаиль. Это был такой город не город, деревня не деревня, в общем это был такой населённый пункт на севере Аравии, через который проходили паломники на пути в Мекку. Паломников было много, мусульмане ведь люди благочестивые, а там, где много людей, там много и всего остального, в том числе и денег. Паломники были люди всякие, в основном бедные и взять с них было вроде нечего, но если захочешь кушать, а особенно если захочешь пить, то отдашь последнее. Тут главное - не зевать и не быть чрезмерно мягкосердечным. А если у тебя завелись деньжата, то у тебя выживет больше детей, ты сможешь купить больше верблюдов, а на оставшееся ты ещё и пару винтовок купишь. У неверных. И Дом Рашидов поднялся, а Дом Саудов опустился. И отступились Сауды и убежали в пустыню и затаились, и принялись там выживать и копить не самые хорошие чувства, пить-то хочется.

А колесо мироздания всё крутилось и крутилось, и первые становились последними, а последние становились первыми, о неизбежности чего предупреждал ещё Сулейман бин Дауд, и так дошла очередь и до Дома Саудов, влачившего в песках не самое лучшее существование.

Человек предполагает, а Бог располагает. И вот Бог, которого мусульмане называют Аллахом, расположил следующим образом - он пустил в ход немцев. Немцы народ великий, с этим никто спорить не будет, но есть у них одни недостаток - они, справедливо полагая себя великими, не желают считаться с окружающими, они их просто не принимают в расчёт. И великие немецкие дела зачастую приводят не к тому, на что немцы рассчитывали. Так вот и получилось, что Аллах подтолкнул под локоть немцев и они, исходя из своих выгод и желая нагадить англичанке, построили для турков Хеджазскую железную дорогу. Помните? И в своих великих планах немцы о каких-то там кочевниках и думать не думали, зачем, дикари же, о них думать - только ум тупить. Ну и, думая о себе и об англичанах, немцы построили железную дорогу от Дамаска до Медины.

И пока в связи с этим событием в Европе шли сложные европейские дела, на Ближнем Востоке случилось дело простое и маленькое, но зато последствия этого маленького дела мы все ощущаем по сей день. Дело было вот в чём - мусульманские паломники, которым было своих ног жалко, дружно пожелали не пешком идти к святым местам, а ехать на поезде до Медины, а уж оттуда до Мекки было рукой подать, и они так и сделали, в тесноте, да не в обиде, и по этой причине людской поток, столетиями тёкший и тёкший через Хаиль, иссяк. А вместе с ним иссяк и источник денег для Дома Рашидов. Проглянуло дно. "Какая боль!" А Рашиды за время халявы изнежились, разбаловались, они успели забыть, что жизнь есть борьба, а ведь говорил им ибн Дарвин, предупреждал, даром что неверный.

А дальше… А дальше случилось то, что с неизбежностью в таких случаях и случается. Если ты не всматриваешься в пропасть, то это не означает, что пропасть не всматривается в тебя. "Что это там..?" Рашидиты заворочались, на коврах своих зашевелились, ухом поводя. "Самум, что ли?" Да какой там самум.

Это из глубин аравийских песков - они, дождавшиеся, жадные, голодные, несомые жаждой воздаяния и мести, в бурнусах, с горящими глазами, с кинжалами, зажатыми в зубах.

"Выше взвейся, зелёное знамя Пророка!"