Синие плащи шампанских рыцарей быстро смешались с бурыми кожаными камзолами дружинников графа Жеводана. Вскоре и те и другие окрасились кровью. Но на синих плащах кровь преимущественно была чужая.

Видя свои потери, граф Жеводан, уже сидя в седле запасного коня, затрубил в рог, приказывая дружинникам отходить. Но это было непросто. Шампанцы наседали крепко, и графу, чтобы задержать их, пришлось оставить для прикрытия добрую половину своих бойцов. Остальные поскакали вслед за графом Жеводаном обратно за тот же горный отрог, из-за которого совсем недавно и появилась вся эта злополучная графская «охота», закончившаяся бесславным бегством. Только теперь назад возвращалось меньше трети «охотников». Вторую треть добивали шампанские рыцари, а третья уже вся полегла.

Когда граф со своими людьми скрылся из виду, его дружинники, прикрывающие бегство сюзерена, попав в окружение и видя бессмысленность дальнейшего сопротивления, опустили оружие и сдались. Пленных оказалось всего двенадцать. Четверо из них были ранены. Остальные люди графа, кроме тех, что спаслись бегством, были убиты. Девять человек в кожаных камзолах лежали на земле без движения.

Гуго де Пейн осмотрел свое воинство. Во всем его отряде раненых оказалось лишь двое, да и те получили легкие раны. Убитых не было. Теперь сомневаться не приходилось: граф Шампанский действительно послал в этот поход лучших своих бойцов.

Де Пейн приказал пленным разоружиться и оставить коней, затем взял с них слово не причинять вреда добрым христианам и пешими отпустил по домам. Но сначала он велел им похоронить своих убитых товарищей. Отряду не нужна была лишняя обуза, ведь пленных придется всю дорогу охранять и кормить, а вот лишние кони и запасное оружие в дороге еще пригодятся.

Сидя верхом на своей лошади, со смешанными чувствами де Пейн рассматривал место недавнего боя. Эндрю де Бов, Фридерик де Бриен, Озерик де Трифе и другие рыцари графа Шампанского и их оруженосцы, еще совсем недавно проявившие в стычке с дружинниками графа Жеводана настоящую доблесть, теперь, словно обычные грязные мародеры, под неодобрительными взглядами оставшихся в живых разоруженных дружинников, монаха Адамуса и проводника Якова собирали трофеи. Рыцари и оруженосцы срывали с убитых врагов кошельки, золотые цепи, браслеты и кольца, кое-кто не гнушался даже не попорченными в бою обувью и одеждой, кто-то снимал богатую сбрую с убитого жеребца графа Жеводана и с двух других павших коней графских вояк. Насколько же все-таки грубы эти люди…

Из всех кавалеристов де Пейна один только англичанин, Хромой Джек, Джеральд Уильям Ридженальд третий, молча стоял, скрестив на груди руки и вглядываясь в перистые облака на западе, да молодой Франсуа де Шонэ, присев в сторонке, выворачивал наружу свой желудок, не выдержав вида крови и смерти, ведь для юноши это был первый настоящий бой.

Глядя на Франсуа, де Пейн вспомнил себя самого, скользнув мыслью за пелену пережитого. В отличие от Франсуа, свой первый настоящий бой он проиграл бесславно. До сих пор Гуго отчетливо помнил, как трусливо спасался он бегством от многочисленных противников. Но что он мог сделать тогда один против пятидесяти, когда все его товарищи были уже мертвы? Было ли то бегство таким уж позором? И кому было бы лучше, погибни он тогда? К тому же он был ранен, истекал кровью…

Неприятное воспоминание юности промелькнуло перед мысленным взором Гуго, и он еще раз бросил взгляд на раздетые уже трупы дружинников, которых их товарищи оттаскивали с дороги, намереваясь приступить к нехитрым солдатским похоронам в открытом поле. Который это был бой в его жизни? Он давно потерял счет. Просто снова перед ним кровь и смерть.

Почему они все время вынуждены убивать? Неужели нельзя наладить отношения между людьми так, чтобы никто не пускал кровь друг другу? Неужели же люди подобны диким зверям? Волки. Нет, хуже, много хуже. Разве стая сытых волков будет гнаться за оленями лишь ради развлечения, чтобы с радостью растерзать их просто так, а вовсе не ради того, чтобы утолить голод? А что же граф Жеводан? Почему же он поступает хуже, чем волк? Где его доброта и христианское милосердие? Вот она, тьма, о которой говорят аббат Мори и монах Адамус. И неужели возможно смирение перед таким произволом? Неужели нужно подставить врагу другую щеку? Нет, он, Гуго де Пейн, гораздо охотнее подставит копье или меч…

Несмотря на одержанную в стычке победу, настроение у де Пейна совсем ухудшилось. Не прибавило ему оптимизма даже то, что он услышал, как за его спиной набравший вдоволь трофеев Эндрю де Бов сказал Фридерику де Бриену: «А хорошо, черт возьми, наш командир завалил графского жеребца! И, клянусь всеми святыми апостолами, если бы конь не встал на дыбы, на добром шампанском вертеле оказался бы сам граф! Молодец командир, хоть и молод, но опытен, сразу видно, что бывалый боец. Я, признаться, поначалу даже и не ожидал от него такой прыти». Фридерик же съязвил: «Да уж, командир наш хорош. Вот и упряжь графского коня по праву принадлежит де Пейну, а не тебе, так что пойди и отдай ее ему». Де Бов не посмел возразить, как не посмел он подойти к самому командиру, слышавшему весь этот разговор. Он приблизился к Джеральду и вручил оруженосцу украшенные серебром, золотом и самоцветами седло и уздечку погибшего от руки Гуго де Пейна боевого коня графа Жеводана.

Граф Жеводан… Ох, не оставит теперь этот граф шампанцев в покое…

Не оставит… Хищники о двух ногах просто так не отступают…

Мысли Гуго прервал какой-то человек, подошедший к луке седла и сказавший, низко поклонившись.

– Огромное вам спасибо, монсеньор. Вы спасли нам жизнь. Уверен, что наш господин щедро вознаградит вас.

Перед де Пейном стоял один из тех двоих, которые еще так недавно служили «дичью» на графской «охоте». Человек был в кольчужных доспехах, но не носил каких-либо рыцарских знаков. Он был немолод, седоват, худ и высок, а длинный зазубренный меч, висящий без ножен в петле на поясе, и старые шрамы на вытянутом лице говорили о том, что переделок он повидал за свою жизнь немало.

– Как вас зовут, кто ваш господин и почему они гнались за вами, называя преступниками? – спросил Гуго.

– Меня зовут Роже Вен, а моего товарища – Анри Люш. Ему ваш монах сейчас перевязывает рану, и поэтому Анри не может пока подойти, чтобы поблагодарить вас. Мы разведчики Раймонда де Сен-Жиль, графа Тулузского, граф Жиром Жеводан его лютый враг. И наше преступление состоит в тайном проникновении в эти земли, которые граф Жеводан незаконно присвоил. Поэтому этот Жиром так рассвирепел, когда обнаружилось, что мы подобрались к самому его логову. Вот он и решил поразвлечься: самолично устроить за нами охоту. Нас было пятеро, но троих они убили. Сначала из луков они расстреляли наших коней… Советую вам, милостивейший монсеньор, скорее уходить отсюда. Ведь теперь граф Жиром Жеводан станет охотиться за вами, а войско у него большое. Жаль, что вы не убили этого Жирома.