Ли и Фэй напряженно вслушивались в звуки незнакомой речи. Постепенно в голос монаха вплелся тяжелый гул барабанов и удары бубна.

– Думай напряженно и устремлено! Назови имя твоего Учителя, и молись ему! Проси его не покидать тебя своим состраданием! Встань и иди вперед! Иди! Иди!

Барабаны ускорили свой ритм. Ли не поверил своим глазам: ему показалось, что умерший пошевелился.

По тому, как, резко повернув к нему голову, встрепенулся Фэй, Ли понял, что не ошибся.

Покойник, между тем сел, опираясь на одну руку. Лицо его по-прежнему было бледно и безжизненно.

Друзья обменялись коротким, растерянным взглядом. Они почувствовали, как кровь стынет у них в жилах при виде мертвеца, встающего на ноги.

Барабаны били в бешеном темпе. Над землей неслись слова молитвы, творимой монахом. В страшном напряжении он протянул к покойнику руки, как бы удерживая его на расстоянии.

Стоящие полукругом монахи качнулись назад, и отошли на несколько шагов.

Двигаясь механически, как кукла, с застывшими, незрячими глазами, мертвец начал медленно огибать костер.

Ли и Фэй в остолбенении смотрели на это страшное, невероятное зрелище.

Покойный трижды обошел костер, потом остановился, побуждаемый таинственной силой, струящейся из рук монаха, медленно лег на прежнее место, и остался недвижим.

Барабанный бой замедлился, и бубен уже не звенел так яростно.

Явно обессиленный монах дочитал молитву, и сделал знак остальным участникам действа. Хор монахов запел странную песнь, больше похожую на речитатив. С ее завершением, монахи положили умершего на носилки и понесли. Остальные двинулись за ними.

Ли и Фэй остались стоять, не будучи в силах сделать и шага. Прошло некоторое время, прежде чем Ли обрел дар речи и спросил:

– Что это было? Я видел сон?

– Похоже, что мы оба видели один и тот же сон. – Ответил Фэй.

Встретив, поутру, монаха, с которым они шли подземными коридорами, Ли осторожно поинтересовался смыслом увиденной ими драматической сцены.

Монах внимательно посмотрел на чужеземца.

– Вам повезло. – Сказал он после короткой паузы. – Вы видели древний и очень редкий в наше время обряд «Прощания с Землей». К сожалению, среди нас осталось очень мало людей, способных выполнить его от начала до конца.

Несколько дней, проведенных в монастыре Шенраба, убедили Ли в чистоте помыслов и дружелюбности его обитателей.

– Эти монахи многое знают и умеют. – Сказал он Фэю. – И стремятся к духовному совершенству. Обрати внимание: они видели наши арбалеты. Прекрасно осознали, что это - оружие, и совершенно им не интересуются. Нам они помогают бескорыстно, и ничего не просят взамен. Командир оставляет здесь двух яков и оставшийся шелк. Я же хочу научить их искусству полета.

– Ну, что ж, люди достойные. – Одобрил Фэй.
– А что бы сказали на это твои летающие монахи?

– В свое время Настоятель сказал мне: «Достойных научи. От темных сокрой».

– Тогда – действуй!

Следующие несколько дней Ли был занят созданием нового змея. Двое монахов, отданных ему в ученики, своими руками собирали невиданную в этих местах птицу.

Часть времени Ли при этом уделял обучению полета на змее, уже оказавшем неоценимую пользу всему отряду.

Монахи оказались способными учениками, и уже на третий день оба новичка совершили первый в своей жизни облет монастыря. Посмотреть на их опыты собрались все члены общины.

Очень важной для Ли стала долгая беседа с Шенрабом. Настоятель быстро оценил незаурядный ум юноши, его знания, и разговаривал с ним, как с равным. К удивлению Ли, принять участие в разговоре вызвался и Фэй.

– Что с тобой приключилось? Ты же всегда бежал от таких встреч, как заяц от охотника! – Удивился Ли.

– Наверное, в горах замерз. Душу отогреть надо.
– Ответил его друг.

Шенраб рассказывал о Шеньду, о встречах с мудрецами-отшельниками, о великом Гаутаме-Будде, и его пути освобождения от страданий.

Беседа приняла тот возвышенный, философски-проникновенный характер, который хорошо знаком всем искателям Истины.

– Я не согласен с тем, что жизнь есть страдание. – Рискнул вставить в разговор Фэй. – Быть может, я еще молод для таких суждений, но в жизни есть и весьма приятные события.

– Я понимаю, о чем вы говорите, мой молодой гость. И не могу возразить вам со всей убежденностью знания. Я всего лишь доношу до вас слова великого мудреца.

– Ты, Фэй, говоришь о своем маленьком удовольствии, за какое-то короткое время. В эти же мгновения на Земле страдает, и погибает множество живых существ. – Заметил Ли.
– Человеку свойственно сострадание, и если душа его развита, он будет думать не только о себе, но и страдать о других. Думаю, великий Гаутама имел в виду именно это.