Да, пожалуй. Хотя здесь тепло и уютно.

Тепло и уют необходимы старости. Молодость нуждается в трудностях.

Человек должен быть богатым. Это – главное! Потом он может идти по любой дороге, и придумывать себе какие хочешь трудности. Погоди, вот доберемся до клада… тогда и заживем, как следует.

Учитель говорил мне: ищи знания, обретай их, и твоя душа возвысится.

Для чего человеку знания? Денег они не принесут.

Ошибаешься! Кто, как не ты, расспрашивал меня о шелкопрядах. А что стоит шелк, ты не хуже меня знаешь. Хочу тебя, к слову, похвалить: ты не суешь свой нос к тем, кто занят Золотой Гусеницей. Хотя я и вижу, как тебе этого хочется.

Да, это правда. Но что делать – ты же говорил, что нас выкинут отсюда, если я полезу к госпоже Цань.

Да уж, смирись. А вот госпожу Цзы-вэнь ты вчера сильно обидел. Хорошо, что она виду не показала.

А что я такого сделал? – Изумился Ильхан.

Ты сказал ей, что она выглядит, как шестнадцатилетняя девушка.

Правильно! При всем размере ее груди, наша хозяйка очень моложава.

Видишь ли, молодость глупа. У нас такие слова расценивают, как оскорбление. По сути дела, ты назвал ее дурой.

Вот те на… - растерянно протянул азиат. – Что же я должен был ей сказать? Что она старая, беззубая обезьяна?

Ну, это – другая крайность. Женщине приятно, когда ее называют зрелой и мудрой.

Законы у вас… - проворчал Ильхан. – Никогда не знаешь, где оступишься.

Поживешь – привыкнешь. Кстати, племянница нашего хозяина, Син-нян сказала мне, что просит господина Ильхана посмотреть рыжего иноходца ее отца. Он захромал на заднюю ногу.

Ильхан неожиданно смутился.

Я посмотрю. – Несколько тише обычного, ответил он Юаню.

От наблюдательного хань-жэнь не укрылся румянец, проступивший на щеках азиата. Он, однако, ничего не сказал, и скоро друзья уже спали крепким, здоровым сном.

Юань не ошибся. Син-нян ранила азиата в самое сердце. Немного смуглая, что сближало ее с женщинами его народа, может быть, не очень красивая, но с живым, умным лицом и изящной фигуркой, Син-нян, несомненно, была привлекательной девушкой. Первый раз Ильхан увидел ее, набирающую в кувшин воду из ручья. Быстрый взгляд, который бросила девушка на красивого иноземца, заставил его ощутить короткие, сильные толчки в сердце.

Ильхан посторонился, пропуская девушку на узкой тропинке. Она прошла рядом, и чуткие ноздри азиата уловили запах цветочной воды, и юного чистого существа. Он остановился, слушая, как хрустит снег под ее ногами, и долго смотрел, вслед тоненькой девичьей фигурке.

Обычаи китайской деревни того времени были куда более терпимы к свободному общению юношей с девушками, чем это позволяла себе аристократическая верхушка Поднебесной. Повстречав Син-нян в очередной раз, Ильхан заговорил с ней.

Вчера тигр подходил к домам, ходил кругами. Чан видел его следы на снегу. Будь осторожнее.

Син-нян согласно кивнула головой. – Я знаю. Он приходит уже четвертую зиму. Но еще никого не тронул.

Может быть, этот тигр – мудрец? Говорят, они приходят поговорить с людьми.

Девушка засмеялась. – Разве ты не знаешь, чем заканчиваются такие разговоры? Усатый съедает собеседника, о чем бы они не говорили. Даже косточек не остается.

Юань рассказывал мне, что дружил с тигром, и тот даже спал рядом с ним.

Да, господин Юань очень необычный человек. С ним это вполне могло случиться. Ты давно его знаешь?

Вторую зиму. Без него я бы пропал в вашей стране.

А где твой дом, и откуда ты пришел? Ты не похож на хунну.

Моя земля далеко отсюда. На пути к ней две страшные пустыни и высокие горы. У меня были добрые родители, братья и сестры, богатый род, много лошадей. Потом налетели враги. Отца и мать убили. Я стал рабом. За малую провинность хотели убить и меня, но я бежал, долго скитался в горах. Меня подобрал купец из каравана, воспитал и обучил торговому ремеслу. С ним я провел немало хороших лет, да хранят боги добрую память о нем. Когда его не стало, злые родичи выгнали меня из дома. Однажды я разбогател, но все потерял и стал бродягой.

Син-нян слушала внимательно. В ее карих темных глазах Ильхан прочел сочувствие.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга.

Ты обручена? – Не без волнения спросил Ильхан.

Девушка отрицательно покачала головой.

Хочешь, поговорим в вечер, погуляем у реки?

Син-нян лукаво посмотрела на юношу. – Холодно. И… тигр ходит. Давай отложим до весны.

Отец Син-нян занимался Золотыми гусеницами. Это поразительное искусство, рождающее чудо шелка, уходило своими корнями в глубокую древность. Небольшие, обогреваемые зимой домики, влекли к себе Ильхана не меньше, чем к Син-нян. Фантазия рисовала юноше изящных зеленых гусениц в золотых одеждах, склонившихся над маленькими ткацкими станками. Гусеницы быстро водили ручками, и пропускали друг через друга блестящие шелковые нити. Эта картина так поражала воображение Ильхана, что он еле сдерживался от желания проникнуть ночью в один из домиков, и все увидеть собственными глазами. Однако, памятуя слово, данное Юаню, он держался. Да, и весна недалеко. А там… они пойдут к горе Линьшань, и он, наконец, станет богатым. Женится на Син-нян, и увезет ее на свою родину.