Все они, кряжистые, мускулистые, волосатые, смахивали на медведей, и все они промышляли солеварением. Только Савелий с детства пристрастился к собиранию марок и поступил на почту. Хотя внешне он тоже медведь: у него, как и у всех родичей, крупные челюсти, волосатые ноздри и сросшиеся брови-мохнатки, из-под которых сейчас блеснули звериные глазки.

Безусый чекист глядит на ширь его сутулой спины, на толщу разлапистых ног и не знает, что перед ним Топтыгин на привязи. А цепь в руках поводыря. Вот повернуться и поведать все как на исповеди. Да страшно! Вдруг он эмиссаром подосланный?

Кто знает, на что решился бы перепуганный старик, если бы в это время не заговорил незнакомец:

— Староста, как забеседуем: официально иль по душам?

В голосе неизвестного не то просьба, не то угроза.

— По душам, — ответил старик по-старорусски — с ударением на первом слоге и сильно окая.

Солеваров медленно поднялся и шагнул к собеседнику: лицо, кажется, знакомое, а голос чужой.

— Вы чей будете, отрок?

— Осади назад! — тот выхватил наган.

Отступая, старик почувствовал себя совершенно разбитым. Кажись, мясо отошло от костей: толкни — и он развалится. Нет прежней силы. Вся надежда на чудо…

Лобастый, с курносым лицом, словно прессуя слова мясистыми губами, тяжко спросил:

— Кто у тебя в храме торгует свечами?

— Степанида Ковылева и Прасковья Смыслова.

— Одна Ковылева справлялась. Зачем привлек Смыслову?

— Бог свидетель, сама предложила свои услуги…

— Так вот, старбень! — оборвал парень. — С этого дня Смысловой никаких поручений! Иначе пеняй на себя! Договорились?

— Свято слово, — облегченно вздохнул старик.

— Еще! О нашем разговоре ни звука.

— Могила…

Строгий парень сунул наган за пояс и, застегивая куртку, быстро исчез в голых кустах. Старик размашисто перекрестился:

— Благодарю тебя, владычица, отвела беду…

Теперь скорей домой. Солеваров поспешил и, падая между могил, веткой поцарапал лицо.

На выходе из кладбища его встретил отец Жгловский:

— Боже милостивый, что с тобой, свояк?

Старик рассказал о вооруженном парне, но промолчал о кладе. Священник взял его под руку и убежденно заговорил:

— Я так разумею, брат мой, подослали. Они не дремлют. Сегодня тебя припугнули, завтра меня. У них свои десять заповедей: иконы изъять, соборы закрыть, попов в Сибирь, а верующих, как они глаголят, «под стрелы критики!».

Отец Жгловский указал на фасад церковного здания:

— За каждым стеклом, в каждом окне учреждения будут висеть списки верующих, смешные изображения и непристойные слова Демьяна Бедного да Маяковского.

Савелий застонал от боли в ноге. Отец Осип по-своему воспринял протяжный возглас старика.

— Подожди, брат мой, еще не так заноешь! — Он перешел на шепот: — Они написали Ленину. Просят ускорить — издать декрет. Хотят прибрать к рукам все церковное богатство. Наш долг, наша святая миссия — спасти реликвии…

Отец Осип наметил ближайший план действий. Старик согласно качал головой.

Дома жена накинулась на Савелия с вопросами:

— Где ты был? Кто тебя так разукрасил?

Она подозвала работницу магазина:

— Груня, помоги старику!..

Савелий кряхтел. На все вопросы ответил отец Осип. Груня заинтересовалась парнем с наганом. Смывая кровь с лица пострадавшего, она попросила обрисовать внешность мальца. И по мере того как старик рассказывал, она менялась в лице…

Вдруг девушка, скрывая смущение, спросила попа:

— Батюшка, Пятикнижие — библейское священное писание?

— Священное, дочь моя, — ласково улыбнулся он. — Православная церковь признает каноническими тридцать восемь книг Ветхого завета, в том числе и Пятикнижие. А ты разве в школе не изучала закон божий?

— Изучала. Но не читала Библию. А вот тут заглянула — и глазам не верю!..

Отец Осип и супруги Солеваровы вскинули удивленные глаза на черноокую девушку. Она выдержала их взгляды и продолжала:

— Бог учит Моисея, а Моисей своих воинов — грабить, умерщвлять, брать в рабство…

— Кого? Иноверцев!

— А разве иноверцы не люди? Разве их не бог сотворил?

— Бог сотворил, дочь моя, а дьявол увел их на ложную стезю.

— Так и воюйте с дьяволом, а тех, кто заблудился, выведите на истинную дорогу. Зачем же их резать, колоть, насиловать?

— Дитя мое, божья кара всегда справедлива. Господь владыка указал, Моисей выполнил — полонил ханаанцев.

— Ради чего? Обогатиться за чужой счет! Захватить землю, сады, дома, скотину и заставить покоренных работать на себя?