— Сказали-сказали. Но вы правы. — Она подняла вверх три пальца, как обычно делают девочки-скауты, когда дают клятвы. — С этой минуты клянусь ставить безопасность и удобство превыше высокой моды.

— Мой сын попросил бы поплевать на ладонь, чтобы «запечатать» такое серьезное обещание.

Дженна удивленно изогнула бровь.

— Брэд?

По лицу Стивена пробежала тень. Он вдавил педаль сцепления «вольво» и выехал со школьной стоянки.

— Нет, не Брэд. — И тут же лучики-морщинки вокруг его глаз превратились в глубокие морщины на лбу.

Пятница, 30 сентября, 17.45

Правду говорят: настоятельная потребность — мать изобретательности.

Он стоял посреди пустой комнаты, разглядывая голые стены в тусклом электрическом свете. Возможно, это не кандидат на премию Марты Стюарт, но комната крепкая, имеется крыша, электричество, водопровод, и, что самое приятное, она свободна. Кроме того, пара китайских фонариков плюс немного краски, веселенькие обои да соломенные подушки — черт побери, он мог бы превратить этот сарай в настоящее гнездышко подальше от дома.

Он взглянул на балки перекрытия и улыбнулся. В таком месте он мог бы отточить свое мастерство. Следовало раньше вспомнить о нем. К черту жертвоприношения под звездным небом. На звездное небо могут набежать тучи, звездное небо может грозить дождем. А потом дождь может так и не пойти. Он нахмурился. Не мог поверить, что прервал осуществление своих планов из-за ложной тревоги. Ни единой дождевой капли. Он взглянул на бесформенную кучу у своих ног. Ему целую ночь пришлось держать ее в багажнике машины из-за чертовой ложной тревоги.

Он нахмурился еще больше, сжал кулаки. Сегодня утром только вернулся, и опять все сорвалось из-за проклятой собаки. Он всегда ненавидел собак. Он жалел, что не догнал и не прикончил эту шавку. Но если бы он оставил малышку без присмотра, на нее мог бы наткнуться случайный прохожий. Ему просто повезло.

Он мысленно перечислил то, что по глупости оставил на поляне. Из его ящика с инструментами исчезла игла для подкожных инъекций, а из груды одежды, которую он быстро пошвырял в багажник, — трусики. Черт. Он хотел сохранить ее трусики как сувенир. Но нет! Принесло эту проклятую собаку, которая решила поиграть в Лесси. Теперь в лесу, блин, полно полицейских. Повезло, что он был в перчатках. Он ухмыльнулся, уверенный, что собрал все остальное прежде, чем покинуть место преступления. Полиция не найдет ничего… более личного, что указывало бы конкретно на него.

Он опять нахмурился. Чертов пес. Все испортил. Когда в следующий раз он наткнется на собаку… Нахмуренные брови разгладились, на лице заиграла улыбка, когда он представил себе, что сделает. Ножи, льющаяся и запекшаяся кровь. Он кивнул, испытав удовольствие от нарисованной картинки. Он уж позаботится о следующей шавке, с которой встретится, подобно Банди или Дамеру. Он читал о том, как они расчленяли животных. Сперва чтобы попрактиковаться, затем ради удовольствия. Он сам делал это. Часто. Конечно, ему больше нет нужды практиковаться на животных. Он взглянул себе под ноги.

Теперь, когда у него есть настоящая жертва.

Он пнул ее носком, а поскольку она никак не отреагировала, пнул еще раз, уже сильнее. Ее веки задрожали, глаза открылись и тут же расширились. Она облизала пересохшие губы. Он снял липкую ленку с ее рта — зачем заклеивать ей рот неудобной липкой лентой, когда вокруг ни души. Он улыбнулся девушке.

— Ты же не хочешь, чтобы нам было неудобно, верно, Сэмми? Это было бы нецивилизованно. — Он пересек сарай, с каждым шагом с грязного пола поднималось облачко опилок. Он присел у ящика с инструментами, окинул содержимое взглядом сомелье, который выбирает хорошее вино на ужин. Подобрал шприц, иглу — все абсолютно стерильно, разумеется, — и пузырек. Нахмурился. Средство заканчивалось. Необходимо поскорее восполнить запасы.

Встал, вернулся к тому месту, где лежала девушка. Набрал драгоценную жидкость из бутылочки в шприц, вытащил иглу. Присел рядом с ней.

— Готова к очередным сновидениям, Сэмми?

Девушка попыталась сопротивляться, но в таком положении она мало что могла сделать. Она замерла, когда игла воткнулась ей в предплечье, потом застонала.

— Нет, — прошептала она трогательным слабым голоском. — Пожалуйста. Я сделаю что угодно.

Он склонил голову набок.

— Но мне именно это и угодно. — И он подался вперед, чтобы нашептать ей на ухо обо всех ужасах, которые только мог придумать. Когда она очнется, ей будет что вспомнить.

— Добро пожаловать в кетаминовый мир грез, — низким голосом произнес он.

Но она уже давно отключилась и не слышала его.

Он смахнул опилки, сел и стал ждать, когда начнется действо.

Пятница, 30 сентября, 18.45

Практически всю дорогу до дома учительница Брэда, доктор Маршалл, молчала, обращалась к нему только для того, чтобы указать, куда ехать. Стивен припарковал машину на свободном месте у ее дома и повернулся к своей пассажирке. Когда в местном отделении полиции у нее приняли заявление, она наконец смирилась, как будто осознала реальность угроз. Он часто с таким сталкивался. После происшествия люди, преисполненные оптимизма, нередко ведут себя чрезвычайно отважно — пока уровень адреналина зашкаливает и человек не сталкивается с суровой реальностью. Он подозревал, о чем сейчас думает доктор Маршалл. Перебирает вероятности. Кто мог написать эту записку? И выполнят ли угрозу?