Однажды они получают приглашение на особый королевский ужин. Изабель ослепительна в блеске изумрудов, в зеленом платье с зеленой вуалью и в золотом поясе с теми же изумрудами. Я помогаю ей с платьем, зашнуровывая рукава зелеными ленточкам с золотыми наконечниками, и знаю, что мое надутое лицо отражается в зеркале при свете свечей. Все дамы возбужденно галдят о предстоящем визите во дворец, и только я одна остаюсь в Л'Эрбере.

Из окна я смотрю, как они садятся на лошадей во дворе перед главным входом. У Изабель белая лошадь под новым седлом из зеленой кожи и с зеленой бархатной попоной. Джордж стоит рядом с ней с непокрытой головой, его светлые волосы блестят на солнце, как золотой шлем. Он улыбается и машет рукой людям, которые встают по обе стороны от ворот, чтобы пожелать ему удачи. Это так похоже на королевский кортеж, а Изабель на фоне нарядных дам кажется королевой, какой обещал ее сделать наш отец. Я на шаг отступаю от узкого окна в глубину пустой гостиной. За моей спиной проходит слуга с корзиной дров.

— Подбросить поленьев в огонь, леди Анна?

— Оставь их, — говорю я через плечо.

Они проезжают через ворота и звонкой рысью направляются вниз по Элбоу-лейн, вымпелы Джорджа ярко сияют в свете зимнего солнца. Он кивает направо и налево, в знак приветствия поднимая руку в перчатке.

— Но огонь почти догорел, — говорит слуга. — Я подложу еще дров для вас.

— Просто оставь их, — нетерпеливо повторяю я.

Я отворачиваюсь от окна и наконец вижу его. Он снял шапку и сбросил простой плащ, который скрывал его богатый дублет и красивую рубашку, его бриджи и сапоги из мягкой кожи. Это Ричард, он смотрит на меня и улыбается моему удивлению.

Не успев ничего подумать, я лечу к нему. Впервые после Рождества я вижу моего доброго друга, я бросаюсь вперед и сразу оказываюсь у него в руках; он крепко держит меня и целует мое лицо, мой улыбающийся рот, мои закрытые глаза, пока я не начинаю задыхаться и отстраняюсь немного.

— Ричард! О, Ричард!

— Я пришел за тобой.

— За мной?

— Чтобы спасти тебя. Они будут держать тебя взаперти, пока не приберут к рукам состояние твоей матери, а потом отправят тебя в монастырь.

— Я так и знала! Он говорит, что назначен моим опекуном и выдаст мою долю наследства, когда я выйду замуж; но я ему не верю.

— Они никогда не позволят тебе выйти замуж. Эдуард передал тебя под опеку Джорджа, они будут прятать тебя здесь вечно. Тебе придется бежать, если ты хочешь спастись от них.

— Я с тобой, — говорю я с внезапной решимостью. — Я готова идти.

Он колеблется, словно еще сомневается во мне.

— Так сразу?

— Я не та девочка, которую ты знал, — отвечаю я. — Я выросла. Маргарита Анжу научила меня не медлить, когда придет время, и я пойму, что для меня лучше всего; тогда я должна действовать, ничего не боясь. Я потеряла отца, больше никто не будет мной командовать. И тем более Изабель с Джорджем.

— Хорошо, — говорит он. — Я отведу тебя в святилище, это единственное, что мы сейчас можем сделать.

— Я буду там в безопасности?

Я иду в свою маленькую спальню рядом с гостиной, а он следует за мной. Он стоит в дверях, наблюдая, как я достаю из сундука маленькую шкатулку.

— Они не нарушат права убежища в Лондоне. У меня есть для тебя место в Колледже Святого Мартина. Там тебе нечего опасаться. Он берет шкатулку у меня из рук. — Что-нибудь еще?

— Мой зимний плащ, — говорю я. — И я надену сапоги для верховой езды.

Я сажусь на кровать и начинаю обуваться, но он встает на колени передо мной и берет сапоги, раскрывая один для моей голой ноги. Я не решаюсь, это такой интимный жест между молодыми женщиной и мужчиной. Его улыбающиеся глаза говорят мне, что он понимает мои сомнения, но предлагает отбросить их. Я опускаю в сапог пальцы ноги, он держит подошву, я проталкиваю ногу в голенище, и Ричард затягивает шнурки. Он расправляет голенище и стягивает шнуровку на лодыжке, затем на икре, а потом под коленом. Он нежно смотрит на меня, поставив мою ногу на свое колено. Тепло его рук греет меня сквозь мягкую кожу. Кажется, я поджимаю пальцы от его осторожной ласки.

— Анна, ты выйдешь за меня? — спрашивает он просто, не поднимаясь с колен.

— За тебя замуж?

Он кивает.

— Я отведу тебя в святилище, а потом найду священника. Мы сможем пожениться тайно. Тогда я смогу защищать тебя и заботиться о тебе. Ты станешь моей женой, и Эдуард примет тебя, как свою невестку. Эдуард передаст тебе твою часть наследства матери, когда ты будешь находиться под моей опекой. Он не откажет моей жене.

Не дожидаясь моего ответа, он протягивает второй сапог. Я опускаю в него ногу. Он опять осторожно затягивает шнурки на стопе, голени, под коленом. Есть что-то очень чувственное в том, как тщательно он расправляет шнуровку, медленно поднимаясь вверх по ноге. Я закрываю глаза, пытаясь представить осторожное прикосновение кончиков пальцев к внутренней стороне моего бедра. Наконец, он обеими руками опускает край моего подола до самых лодыжек, словно показывает, что я могу доверить ему свою скромность. Он кладет руки на край кровати по обе стороны от меня, и все еще стоя на коленях, смотрит на меня, его лицо горит желанием.

— Скажи «да», — шепчет он. — Выйди за меня.

Я не решаюсь. Я открываю глаза.

— Ты получишь мое состояние, — говорю я. — Когда я выйду за тебя, все, что принадлежит мне, станет твоим. Так же как Джорджу принадлежит все, чем может владеть Изабель.

— Вот почему ты можешь верить, что я отвоюю его для тебя, — отвечает он просто. — Когда наши интересы совпадают, ты можешь быть уверена, что я буду заботиться о тебе, как о себе самом. Ты будешь независима. Ты увидишь, как я могу защищать то, что принадлежит мне.