Он смеется в ответ на мой взволнованный взгляд.

— Прежде, чем начать действовать, я должен узнать, чего хочешь ты сама.

— Почему ты вообще хочешь что-то сделать для меня?

Он вздыхает.

— Твой отец был хорошим человеком, он был прекрасным опекуном для меня в детстве. Я с детства помню вашу любовь. Я был счастлив в вашем доме.

— И поэтому ты хочешь спасти меня?

— Я думаю, ты должна стать свободной, чтобы сделать свой собственный выбор.

Я скептически смотрю на него. Должно быть, он считает меня дурочкой. Он не думал о моей свободе, когда привел мою лошадь в Вустер и отдал меня в руки Джорджа и Изабель.

— Тогда почему ты не отпустил меня к матери, когда приехал за Маргаритой Анжуйской?

— Тогда я не знал, что они будут обращаться с тобой, как с заключенной. Я считал, что в семье ты будешь в безопасности.

— Это все из-за денег, — говорю я. — Пока они держат меня у себя, Изабель может претендовать на все наследство нашей мамы.

— И пока твоя сестра не протестует, они могут держать твою мать под замком. Джордж получил все земли твоего отца, и, если Изабель получит земли твоей матери, их огромные уделы объединятся в один, и перейдут по наследству только одному из Уориков: ребенку Изабель. А до тех пор и Изабель и все ее богатство будут в распоряжении Джорджа.

— Я не имею права говорить с королем, как же я смогу отстоять свои права?

— Я мог бы стать твоим представителем, — немедленно предлагает Ричард. — Если ты хочешь, чтобы я служил тебе. Я могу поговорить с ним ради тебя.

— Зачем тебе это?

Он улыбается. В глубине его темных глаз таится лукавое приглашение.

— А ты как думаешь? — тихо отвечает он.

«А ты как думаешь?». Этот вопрос летит за мной, как песня любви, пока я бегу через промозглый сад в комнаты Изабель. Руки мои замерзли, а нос покраснел от холода, но никто не замечает, как я сбрасываю с плеч плащ и сажусь у огня, делая вид, что слушаю их болтовню о платьях и маскараде, хотя в моих ужас все еще звучит его вопрос: «А ты как думаешь?».

Пора одеваться к обеду. Я, как служанка, должна расправить кружево на платье Изабель. Я должна передать ей флакон с духами, открыть ее шкатулку. На этот раз я служу ей без обиды; я почти не замечаю, что она просит жемчужное ожерелье, затем меняет свое мнение, и передумывает снова. Мне не важно, что она носит жемчуг, украденный у кого-то ее мужем. Я просто беру драгоценность из шкатулки и кладу ее обратно, затем беру снова. Больше она ничего не сможет у меня украсть, потому что у меня есть защитник.

Один благородный человек встал на мою сторону, и он такой же брат короля, как и Джордж. Он принц Дома Йорков, и мой отец любил и учил его, как собственного сына. По праву рождения он наследник престола после Джорджа, но более любим, более стоек и верен, чем Джордж. Если выбирать среди молодых Йорков, то Джордж будет самым красивым, Эдуард очаровательным, но только Ричард самым верным и надежным.

«А ты как думаешь?» Вместе с этим вопросом он одарил меня озорной улыбкой, его темные глаза посветлели; он почти подмигнул мне, словно это была шутка, наш восхитительный секрет. Я собиралась быть осторожной и спросить его, почему он хочет мне помочь — а он посмотрел на меня так, словно я сама знаю ответ. И в этом вопросе, в блеске его улыбки было что-то такое, что мне хочется смеяться даже сейчас, когда моя сестра берет в руки серебряное зеркало и кивает мне, чтобы я застегнула жемчуг у нее на шее, хотя пальцы мои дрожат.

— Что с тобой? — холодно говорит она, ее глаза встречаются с моими в отражении серебряного зеркала.

Я не собираюсь признаваться.

— Ничего.

Изабель поднимается из-за стола и идет к двери. Ее фрейлины собираются вокруг нее; двери открываются, за ними Джордж и его семья ждут, чтобы она присоединилась к ним. Для меня это сигнал идти в свою комнату. По общему мнению я ношу настолько глубокий траур, что не могу выходить в общество посторонних. Только Джордж, Изабель и я знаем, что это правило введено ими: они не позволяют мне никого видеть, ни с кем говорить, они держат меня в колпачке, как пойманного ястреба. Раньше это знали только я и Джордж с Изабель, теперь Ричард знает тоже. Ричард догадался, потому что с детства знал нас с Изабель. Он был моему отцу почти сыном, он знаком с Уориками. Ричард достаточно внимателен, чтобы подумать обо мне и догадаться, как мне живется в доме Изабель, и каковы истинные причины ее опеки. Что я просто в плену у них.

Я делаю реверанс Джорджу и опускаю глаза вниз, чтобы он не заметил моей улыбки. В моей голове звучит мой вопрос: «Зачем тебе это?». И его ответ: «А ты как думаешь?».

Когда раздается стук в дверь женской гостиной, я открываю ее сама, ожидая увидеть за порогом слугу с блюдами для моего ужина, но перед мной стоит Ричард в великолепном дублете и штанах из красного бархата. Его отделанный соболем плащ, откинут за спину, словно он, не спеша, прогуливался по галерее.

Я ахаю:

— Ты?

— Я решил, что будет удобнее зайти к тебе, пока подают ужин, — говорит он, заходя в комнату и усаживаясь в кресло Изабель у камина.

— В любой момент могут войти слуги с моим ужином, — предупреждаю я.

Он небрежно пожимает плечами.

— Ты подумала о нашем разговоре?

Конечно, думала, каждую минуту после нашей встречи.

— Да.

— Хочешь, чтобы я представлял тебя в этом вопросе? — он опять улыбается мне, как будто предлагает самую веселую игру, как будто приглашает не в заговор против сестры и опекуна, а на танец.