Был такой великий математик, Лейбниц. Он говорил, что человек — это монада. Монада — его собственное слово, которое означает «безоконный». Человек — дом без окон и дверей, он наглухо закрыт от мира. По словам Лейбница, если ты, находясь внутри этого дома, фигурально выражаясь, вытянешь руки, далеко они не достанут, поскольку тут же наткнутся на стены. Ты просто ни до чего не дотянешься. Все люди закрыты в себе. Печальный человек обычно — это монада. Похоже, сам Лейбниц тоже был печальным, или все его знакомые, за которыми он наблюдал, относились к той же категории людей. Возможно, он никогда не встречал медитирующего, ибо тот — полная противоположность подобным людям.

Если попытаться найти антоним слову «монада», то лучше всего подойдет слово «раскрытие». Монада означает «лишенный окон и дверей». Если же мы станем придумывать определение для медитирующего, нам придется назвать его «бесстенным». Об окнах и дверях даже речи нет; медитирующий весь дом превращает в дверь. Он убирает все стены и выходит под открытое небо, чтобы Целое могло беспрепятственно на него пролиться. И оно не просто проливается, а становится единым целым с медитирующим. Таким образом, йога уделяет особое внимание состоянию умиротворения, блаженства, покоя, самораскрытия и отсутствия «я».

Тот же научный прибор показал, что, когда человек пребывает в покое, количество поступающей к нему энергии возрастает, а когда он говорит или думает или же когда его охватывает беспокойство, напряжение и тревога, количество энергии сокращается. Вот почему йога считает тишину, умиротворение и блаженство путями к Божественности — благодаря этим состояниям ты становишься более открытым. Все окна и двери распахнуты. Постепенно они исчезают. Затем обрушиваются и стены. И ты оказываешься под открытым небом. Этот прибор фиксирует не только энергию, поступающую извне, но также и ту, что передается самим человеком. Ведь человек ежесекундно испускает волны энергии. Мы не только получаем от Божественного, мы также и отдаем.

И не думай, что верно только одно, — дескать, не было бы Божественного, не было бы и тебя. Верно и обратное — если не было бы тебя, существование Божественного также стало бы невозможным. Не думай, что-только океан дает воду облакам; запомни, что и облака через реки возвращают воду океану. Океан не только отдает, он и берет. И океан не только берет, но и отдает. А реки не только получают, они и отдают тоже. Там, где есть получение, есть и отдавание. Все уравновешено — получение и отдавание равны. Нарушение этого баланса было бы ошибкой, в результате жизнь стала бы слишком сложной. Поэтому крайне важно разобраться в сути шестой сутры йоги. Медитирующим я называю такого человека, который отдает столько же, сколько и получает. На его счету всегда пусто. Когда на пороге смерти Кабир сказал: «Я оставляю свой плащ незапятнанным», в его словах был глубокий смысл: ему удалось сохранить баланс между получением и от-даванием. На его счету не было ни долгов, ни кредитов. Все дела улажены: «и с тем я ухожу». Никаких долгов не осталось. Все мы берем, но не все умеют делиться, многие просто не в состоянии отдавать. А кое-кому тяжело даже брать, то как же скуп он будет, отдавая. Он не способен взять с открытым сердцем, поскольку держит свои двери запертыми. И конечно же, ему очень сложно отдавать.

Как я уже говорил, если человек пребывает в покое, количество поступающей к нему энергии возрастает. В сущности, когда человек достигает абсолютного покоя и умиротворения, он становится подобен ущелью в горах, где живет эхо. Ты зовешь, и гора тут же откликается на твой зов. Ты произносишь слово в пустом храме, и звук отражается, возвращается, обрушивается на тебя с удвоенной силой. Что бы ни приходило к человеку, достигшему медитативного состояния пустоты и умиротворения, все это немедленно отражается вовне. Каждую секунду такой человек берет и отдает; у него нет промежутка между получением и отдаванием. Так волны касаются берега и тут же откатываются обратно: ежесекундно берег расплачивается по долгам, отдавая столько же, сколько получил, — что бы он ни взял, он возвращает обратно.

Я также упоминал, что помимо всего прочего тот научный прибор показывает, сколько энергии исходит из тебя, — ты излучаешь волны энергии. От печального человека исходит минимальное количество энергии. В печали человек себя блокирует. Энергия же человека, пребывающего в тревоге, начинает циркулировать и бурлить в его энергетическом поле, подобно тому как возникают водовороты на реке. В его голове снова и снова крутится одна и та же мысль, над которой он уже размышлял тысячи раз. Он зацикливается на своих мыслях и становится похож на быка, жующего жвачку. Бык съедает траву, затем отрыгивает ее и начинает жевать заново; затем он снова принимается жевать, и снова, и снова...

Но когда бык жует свою жвачку, в этом есть хоть какая-то польза: вначале он заглатывает большой пучок травы, а затем долго и тщательно ее пережевывает. Однако пережевывание мыслей, которым занят встревоженный человек, совершенно бесполезно, оно лишено всякого смысла. Одну и ту же мысль он обдумывает сотни, тысячи раз. Что это означает? Только то, что в нем образовалась болезнетворная воронка. Как следствие, он теряет контроль над обстоятельствами и становится одержимым. Теперь в его голове вихрем кружатся одни и те же мысли. Он понимает, что слишком много думает, но не может остановиться и перестает излучать энергию. Блокированная энергия начинает закручиваться в нем как водоворот, и он заболевает — становится больным в духовном смысле.

Энергия должна входить и выходить. И всегда должен сохраняться баланс; получение и отдавание должны быть уравновешены. Тогда человек вступает в такие отношения с мирозданием, которые трудно описать словами. Их отношения становятся прямыми и непосредственными — Сущее больше не возвышается над человеком, а он не валяется у Сущего в ногах. Человек становится Божественным, а Божественное становится человеком. Тогда все различия и барьеры исчезают, ибо любое действие — и получение, и отдавание — доводится до конца. Вселенная не видит в таком человеке никаких изъянов, ибо все, что он берет, возвращается обратно. Не остается ничего незавершенного. В несчастье, беспокойстве, страхе мы не отдаем и не берем; мы просто сжимаемся, закрываемся, и источники жизни пересыхают. Это как если бы родник сказал: «Отныне я не буду брать воду из океана. Теперь я закрываюсь от всего, что питает меня водой. И никто не смеет опускать в меня свои кувшины, так как отдавать я тоже не собираюсь».