Шрифт:
Отправил Дух-хранитель Ласточку и Лягушку в темницу, а сам говорит Мыши:
— Щебетание девочек-Ласточек и кваканье ветрениц-Лягушек — их обычный разговор. Назови же мне своих настоящих сообщников!
И назвала ему лгунья Летучую Мышь и Воробья.
Схватили Летучую Мышь в полдень, при ярком свете солнца. Не в силах раскрыть глаза, растерянно шарахалась она из стороны в сторону. Впервые увидел Хранитель кладовой столь мерзкое создание. Допросил Дух Летучую Мышь. Трепеща от страха, пробормотала она:
— Когти мои — острые иглы, крылья — подобны круглому зонту, но передвигаюсь я весьма осторожно, ибо всему предпочитаю покой. Я не птица, но и не животное, — я нечто среднее, я не дружу ни с птицами, ни с животными. Сухими безветренными ночами вылетаю я из гнезда и охочусь за насекомыми, на рассвете, когда прячется луна и гаснут звезды, сажусь на деревья и поедаю плоды. По невежеству часто путают меня с Мышью, но я совсем иное существо!
Затем, боязливо вертя головкой, жалобно зачирикал Воробей:
— Разум помогает нам, Воробышкам, выбрать дерево, чтобы свить себе гнездо. Любим мы галдеть на полях, склевывая спелые колосья, а когда прольется дождь, охотно пьем росу из чашечки цветка. На рассвете отгоняем мы от поэта сон, весной воспеваем природу. Как можем мы, парящие в облаках, жить в согласии с теми, кто ползает по земле?!
Не по нраву пришлась Хранителю кладовой Летучая Мышь, а чириканье Воробья просто раздражало его… И повелел Дух отправить обвиняемых в темницу. Потом обратился он к старой Мыши:
— Не могу поверить, что Летучая Мышь и Воробей были с тобой в сговоре. Назови наконец истинных подстрекателей!
И тогда назвала Мышь Ворону и Сороку.
— Всем известно, что Ворона — зловещая птица, Сорока же всегда держится рядом с ней. Свили они гнезда на высохшем дереве, у входа в кладовую, да и глазели изо дня в день на мои проделки. Но в управу не доложили! Более того, они лгали, будто ничего предосудительного не заметили! Разве не скрыли они от властей мое преступление?
Вызывает Дух Ворону и Сороку.
Печально поникнув клювом, прокаркала Ворона:
— Я наследница Золотой Птицы — Солнца, супруга Яшмового Зайца [76] . Соплеменники мои слетались некогда ко дворцу императора Шуня, чтобы прославить Великого Мудреца [77] ; летая по дорогам государства Силла [78] , разоблачали мы бунты и мятежи. Поэт Мэй Шэн-юй [79] восхищался в своих одах нашими пророчествами, великий Ли Тай-бо [80] звучными стихами воспел нашу правдивость. В День Холодной Пищи выкрадываем мы из могил бумажные деньги [81] и летаем с ними по свету; осенью, когда опадают листья, улетаем в дальние края, унося с собой заходящее солнце. Меня называют священной птицей, — могла ли я участвовать в преступлении этой твари? Есть старинная поговорка: «Любишь человека, люби и ворону на крыше его дома». Вы же, ваша милость, не любите Мышей и переносите свою нелюбовь на Птиц, у которых нет с Мышами ничего общего. Как же тут не печалиться, как не досадовать?
76
Я наследница Золотой Птицы — Солнца, супруга Яшмового Зайца. — Солнце и луна отражали в представлении древних китайцев мужское и женское начала, их символами были соответственно заяц и ворона.
77
Соплеменники мои слетались некогда ко дворцу императора Шуня, чтобы прославить Великого Мудреца. — По преданию, ко дворцу императора Шуня слетались трехногие вороны. Великий Мудрец — Конфуций.
78
Силла — корейское государство, сложившееся в I в. до н. э.
79
Мэй Шэн-юй, настоящее имя Мэй Яо-чэнь (1102–1160 гг.) — известный китайский поэт.
80
Ли Тай-бо — Ли Бо — великий китайский поэт (701–762 гг.).
81
В День Холодной Пищи выкрадываем мы из могил бумажные деньги. — День Холодной Пищи отмечается в начале весны. В течение трех дней корейцы не едят горячей пищи, посещают могилы предков и приносят жертвы, сжигая бумажные деньги (уже в описываемое Лим Чже время, то есть в XVI в., стали жечь простую бумагу).
Затем, прыгая по залу, застрекотала разгневанная Сорока:
— Природа наделила меня не только сметливостью, но и бойким говорком. Живу я на деревьях близ людских селений; хорошо зная, куда дует ветер, я первая приношу людям радостные вести. Это я в стране Петушиный Лес подала старухе весть о сундуке и короле Сок Тхар Хэ [82] , это мы, Сороки, выстроили для Волопаса мост через Серебряную Реку [83] . Никогда никто не называл меня преступницей! Не верьте, будто я помогала этой хищнице!
82
Это я в стране Петушиный Лес подала старухе весть о сундуке и короле Сок Тхар Хэ. — Петушиный Лес — поэтическое название корейского государства Силла. Согласно легенде, один из правителей Силла, Сок Тхар Хэ, был найден некой старухой в лесу, в сундуке, висевшем на дереве и охранявшемся петухом; старуху же привела в лес сорока.
83
…это мы, Сороки, выстроили для Волопаса мост через Серебряную Реку. — Согласно легенде, Чжи-нюй, дочь Небесного владыки, жила на небе и ткала облака. Спустившись однажды на землю в образе феи, она увидела бедного пастуха Ню-лана, влюбилась в него и стала его женой. Узнав об этом. Небесный владыка разгневался на свою дочь и в наказание сделал ее и пастуха Ню-лана звездами в созвездиях Водолея и Лиры — Волопасом и Ткачихой, отделенными друг от друга Серебряной Рекой (Млечный Путь); встречаться им разрешено было лишь раз в году — в седьмую ночь седьмой луны на мосту через Серебряную Реку, который якобы устраивают сороки.
Окончил Дух-хранитель допрос, отправил Ворону и Сороку в темницу и говорит Мыши:
— Ясно мне, что Ворона и Сорока невиновны. Кто же все-таки подстрекал тебя к воровству?
Отвечает Мышь: Коршун, мол, и Сова.
Злобно глянул Коршун на Мышь и, негодуя, заявил:
— Летаю я под самым небосводом, и мудрецы воспевают мой горделивый полет. Когда я протяжно кричу, призывая дождь, крестьяне ждут, что настанет непогода. Люблю я резвиться в голубом небе, пищу предпочитаю дымящуюся кровью: часто нападаю на Зайцев, похищаю Цыплят. Очень сожалею, что уже давно не заклевал эту старую Мышь!
Сова заухала:
— Когда я была молода и глупа, совершила я тяжкий грех: убила свою мать… С тех пор не могу я поднять головы и в ясный день показаться на свет. Когда луна уходит из леса, я кричу зловещим, сдавленным голосом; когда под старыми деревьями сгущается туман, — летаю, взмахивая короткими крыльями. Заслышав человеческий голос, прячусь подальше, даже звери пугают меня. Пусть я навеки опозорена, — не желаю разевать клюв, чтобы оправдываться перед Мышью. Ведь эта гнусная, бессердечная тварь проникла в Королевскую кладовую и сожрала зерно — народное достояние! До конца своих дней буду сожалеть, что не истребила весь мышиный род!