Фареба наложила мне на веки темно-зеленые тени, черным карандашом подвела глаза и тушью накрасила ресницы. Потом она припудрила мне щеки розовыми румянами и накрасила губы ярко-красной помадой. Фареба сказала, что красный цвет моих губ сведет с ума моего жениха, а я ответила, что стыдно говорить такие вещи при остальных девушках.

Потом она поднесла большое зеркало, чтобы я могла посмотреть на себя. Сейчас мне кажется, что я выглядела, как кукла, — на моем лице было слишком много косметики, но в то время это было последним писком моды в нашей деревне, и мне казалось, что я выгляжу просто потрясающе. Все девушки подтвердили это. Фареба сказала, что в семье моего жениха ни одна женщина не будет такой красивой, как я, и что все они станут завидовать мне.

Слушая историю Анезы, я невольно вспоминала день своей свадьбы. У меня все было абсолютно по-другому. Как бы мне хотелось, чтобы со мной была близкая подруга, такая, как Фареба, с которой я могла бы поделиться своим горем. Помню, тогда мне было все равно, как я выгляжу, и я специально не надела жемчужное ожерелье, которое мама купила мне к свадьбе. Позже она спросила меня, почему я не надела его, и я притворилась, что забыла о нем. Я злилась на нее за то, что она заставила меня выйти замуж, но мне приходилось скрывать свои чувства и страдать в одиночестве. Мне даже не хотелось смотреть на себя в зеркало в салоне красоты, после того как мне сделали прическу и макияж. Мне казалось, что я самая уродливая женщина на свете. Косметика, свадебное платье и цветы не значили для меня абсолютно ничего. Во Дворце бракосочетаний некоторые женщины говорил мне, что я замечательно выгляжу, но я не верила им. В отличии от Анезы, свадебная суматоха не радовала меня.

Тем временем я продолжала слушать рассказ Анезы.

— Мама позвала меня в комнату, которая была украшена по случаю праздника. Два деревянных стула стояли перед небольшим столиком, покрытым красной переливающейся материей. Спальные матрасы были положены вдоль стен, так что середина комнаты была пустой, не считая ковров. Фареба и еще одна моя двоюродная сестра взяли меня за руки и медленно ввели в эту комнату. За мной шли женщины и дети. Куда бы я ни пошла, везде девушки играли мне на даире (бубне) и пели традиционные свадебные песни. Теперь они исполняли песню «Ахесто Боро»:

Ахеста бур, Анеза джан. Ахеста беро.

Иди медленно, дорогая невеста.

Ступай неспешно, невеста.

Это старинная песня, которая рассказывает о том, как горюет семья невесты, когда она покидает отчий дом. Мать подошла ко мне и осыпала конфетами. Дети тут же кинулись собирать их, отталкивая друг друга. Фареба крикнула им, чтобы они прекратили толкаться, и сказала их матерям, чтобы они забрали своих детей, потому что если они не уберутся с дороги, то я споткнусь и упаду. Она была права — я едва шла на высоких каблуках.

Мама поцеловала меня в лоб.

— Анеза, дитя мое, ты прекрасна, будто луна. А твоя жизнь пусть будет теплой и ясной, как солнце.

Мы наконец дошли до стульев, и мама попросила других девушек убрать в комнате, потому что скоро придет время обеда. Семья жениха наняла повара, который помог моей матери приготовить еду. В нашей культуре родители жениха оплачивают почти все свадебные затраты. Мой отец попросил небольшую сумму за меня, несмотря на то что семья моего будущего мужа готова была заплатить больше. Он не считал правильным брать деньги за дочку, хотя у нас в Кундузе так поступают почти все.

Когда комнату убрали и закончили последние приготовления, я села на стул, предназначавшийся для невесты, а Фареба — на стул для жениха. Она сказала, что, если он не появится, она будет моим мужем. Я засмеялась и шутливо пригрозила ей, что мой жених выгонит ее и унесет меня.

Мне стало жарко, и Фареба приказала одной из девочек обмахивать меня пакой (веером). Эта девочка была счастлива побыть возле невесты.

С улицы послышалась громкая музыка — прибыл жених со своей семьей. Фареба схватила меня за руку.

— Господи, Анеза, они уже здесь!

Все женщины встали, некоторые из них подошли к окнам, но большинство вышло во двор встречать гостей. Мать знаком приказала Фаребе закрыть мое лицо шалью. Я старалась разглядеть, что происходит, через две маленькие дырочки, и увидела семью жениха. На них были яркие одежды и много золотых украшений. Затянули песню:

Ма дисмал аврдем.

Арус биадар джана ба сад назз авардем.

Мы с большой радостью

принесли платок жениха.

Две сестры моего будущего мужа танцевали перед остальными женщинами. Им, должно быть, было очень жарко, но они старались показать, как рады, что их брат женится. Мне не терпелось увидеть Джабара, моего жениха, но его увели в комнату для мужчин. Его мать подошла ко мне. Она поцеловала меня в лоб и бросила на меня несколько купюр. Дети тут же стали ловить деньги. Два маленьких мальчика ухватились за одну банкноту и стали тянуть каждый к себе, пока она не разорвалась надвое. Фареба старалась отогнать детей и попросила мою свекровь не бросать больше деньги.

Услышав это, свекровь повернулась к моей подруге.

— Какое твое дело, девочка, как я выражаю радость по поводу свадьбы сына?

Фареба не ответила, но позже наклонилась ко мне и шепотом заговорила со мной:

— Боже, ты слышала? Она ведет себя, как командир войска.

Я понимала, что она шутит, и надеялась, что на самом деле у моей свекрови хороший характер. У нас ходит много шуток и анекдотов про злую свекровь.

Свекровь подняла мой тадж (диадему и вуаль), чтобы увидеть мое лицо, и я, как и положено по традиции, опустила глаза. Затем все члены семьи моего будущего мужа по одному подходили и рассматривали меня. Я очень надеялась, что они сочтут меня симпатичной, потому что знала, что потом женщины будут обсуждать мою внешность.