Женщины что-то выкрикивали, некоторые танцевали, а другие хлопали в ладоши. Через какое-то время мне позволили сесть. Наконец в комнату вошла моя мать и сказала свекрови, что пришло время праздничного обеда. Женщины и девушки моей семьи принесли воды, чтобы гости могли помыть руки, и на полу расстелили дестерхан (большую скатерть). На нее поставили большие блюда с рисом, чипсами, шпинатом, кюфтой (мясными шариками), хурмой и свежевыпеченными лепешками — их только что достали из печи. Гостям предложили бутылки с кока-колой, фантой и минеральной водой. Девушки стояли у стены, готовые принести гостям все, что те попросят.

Моя свекровь принесла мне тарелку с едой и сказала, что я должна подкрепиться. Мне свекровь показалась доброй, и это меня обрадовало. Но когда я принялась за еду, то вдруг поняла, что я последний раз обедаю в родительском доме как член семьи, и начала переживать, гадая, какой будет моя семейная жизнь.

Фареба, должно быть, заметила это по моему лицу.

— Его родственники какие-то все страшные, — прошептала она, и мне стало еще тоскливее.

Все остальные наслаждались едой. Мать суетилась вокруг родственников жениха, стараясь угодить им. Она знала, что если они останутся довольны, то лучше примут меня.

Наверное, в мужской комнате происходило то же самое. Я представила отца, который отдает распоряжения мальчикам, следя за тем, чтобы гости ни в чем не знали отказа. Маленьким мальчикам и девочкам разрешалось заходить в обе комнаты — они могли есть либо с матерью, либо с отцом.

Моя свадьба стала большим событием для нашей деревни. Люди редко нанимали повара, но несмотря на его помощь, я видела, что моя мама тяжело трудилась, готовя все это. Когда гости поели, мои родственницы убрали грязную посуду и крошки со скатерти.

Мать и сестры жениха снова стали петь и хлопать в ладоши — приближалось время никах — свадебной церемонии. Мулла начал произносить традиционные фразы, и Фареба прошептала, что я должна помолиться. Я попросила у Всевышнего счастья для себя и своей семьи.

Мой дядя и один из двоюродных братьев пришли, чтобы спросить у меня, согласна ли я стать женой Джабара. По обычаю, они должны были задать этот вопрос три раза. Как только я ответила третий раз, что согласна, мужчины выстрелили в воздух из ружей. Фареба сказала, что теперь я законная жена Джабара.

Женщины стали подходить по одной, чтобы поцеловать меня и пожелать счастья. Когда гости вставали, мне тоже нужно было встать, а если они просили меня сесть, мне по традиции полагалось сесть. Я не привыкла к таким высоким каблукам, и скоро у меня стали болеть ноги. Я устала и сказала Фаребе, что не могу дождаться, когда все закончится. Она засмеялась и спросила: неужели мне так не терпится остаться с мужем наедине?

Наконец, в комнату ввели жениха женщины его семьи: пришло время церемонии аина мисаф — момента, когда мы увидим друг друга в первый раз, — и меня быстро накрыли шалью. Я слышала, как ему поют песню «Ахесто баро». Мое сердце бешено колотилось. Фареба сжала мою руку:

— О Господи, Анеза, он такой большой и толстый!

Я чувствовала, что кто-то стоит рядом со мной. Фареба и моя мать встали за моей спиной.

— Если они будут заставлять тебя сесть, не поддавайся, — прошептала мне мама.

По поверью, тот, кто сядет на стул последним, будет главой семьи. Я видела эту игру на свадьбах множество раз и знала, что мама и Фареба встанут за Джабаром и будут стараться усадить его на стул. Свекровь сказала, что жених и невеста могут сесть, а потом я почувствовала, как она давит мне на плечи, стараясь усадить на стул. Я не поддавалась, потому что знала, что все женщины смотрят, кто из нас победит. Наконец мы оба сели, причем одновременно, как мне показалось, и все стали петь и хлопать в ладоши.

Мне на колени положили зеркало, и моя мать сказала, что теперь я могу посмотреть на своего мужа. Первое, что я заметила, глядя в зеркало, это то, что у него большая борода, а второе — что у него круглое лицо и выпученные глаза. Я испугалась. Я посмотрела снова, и на этот раз он подмигнул мне. После этого я стеснялась смотреть в зеркало. Но я навсегда запомнила его таким, каким увидела впервые, и это было не очень приятное воспоминание. Этот толстяк не был ни молодым, ни красивым — он совсем не был похож на героя фильма. Один взгляд на Джабара разрушил мои мечты.

Мать дала нам маленький томик Корана. Читая вслух, я не смотрела на мужа. Потом Фареба налила в стаканы фанты, и мы с Джабаром напоили друг друга, при этом ни один из нас не смотрел на другого. Церемония подходила к концу, скоро я должна была уйти в новый дом. Мама сказала, что хочет спеть «Ахесто баро» для меня. Она взяла бубен и начала петь, и остальные женщины расступились, чтобы позволить ей и мне пройти.

Все шумели, смеялись и говорили, что я покидаю отчий дом и начинаю новую жизнь. Это было так трогательно! Мне было приятно чувствовать внимание стольких людей. Я тихо сказала Фарибе, что Джабар не такой, каким я себе его представляла. Она ответила, что тоже разочарована, потому что ей говорили, что мой жених симпатичный.