Шрифт:
Старшина, не сговариваясь, склонила головы и парень потихонечку запел:
Выйду ночью в поле с конем,Ночкой темной тихо пойдем,Мы пойдем с конем по полю вдвоем,Мы пойдем с конем по полю вдвоем,Мы пойдем с конем по полю вдвоем,Мы пойдем с конем по полю вдвоем…Ночью в поле звезд благодать,В поле никого не видать,Только мы с конем по полю идем,Только мы с конем по полю идем,Только мы с конем по полю идем,Только мы с конем по полю идем…Сяду я верхом на коня,Ты неси по полю меня,По бескрайнему полю моему,По бескрайнему полю моему…Дай-ка я пойду посмотрю,Где рождает поле зарю,Ай брусничный цвет, алый да рассвет,Али есть то место, али его нет.Ай брусничный цвет, алый да рассвет,Али есть то место, али его нет.Полюшко мое — родники,Дальних деревень огоньки,Золотая рожь, да кудрявый лен…Я влюблен в тебя, Россия, влюбленЗолотая рожь, да кудрявый лен…Я влюблен в тебя, Россия, влюблен...Пели долго и нельзя сказать, чтобы многие песни понравились Игорю. Пусть он и пробыл здесь достаточно долго, но некоторые вещи отказывался воспринимать в принципе.
Затем, когда обстановка стал слишком уж “минорной”, Андрей вышел в круг и начал танцевать. Поскольку за его движениями была школа, то казаки оживились.
— Давай-давай, — орали они, хлопая в ладоши. Вскоре загудел барабан, послышались нежные звуки свирели — и между хозяевами и гостями развернулось соревнование — кто спляшет лучше.
— Емелька, давай-ка в круг, Пугачёв! — заорал немолодой есаул.
Выскочил молоденький, отчаянного вида казак и показал класс — уровень был бы хорош даже для двадцать первого века.
— Боярин, покажи им! — раздались крики улан — и Игорь не выдержал. Скинув мундир и перевязь с саблей, он вышел в круг и начал плясать русскую.
Глава четвёртая
— Простите, сержант — это вы написали песню “Выйду в поле с конём”? — обратился к Игорю подошедший молоденький семёновец, недавно прибывший в лагерь с компанией таких же новичков.
— Я, — невозмутимо ответил попаданец (он уже давно решил для себя проблему с авторскими правами — в свою пользу, разумеется), — с кем имею честь?
— Ох, простите, — засмущался парень, — Волков, Александ Иванович, капрал семёновского полка.
— Тимохин, Семён Иванов, рядовой семёновского полка — представился второй.
— Алексев, Михаил Трофимов, рядовой семёновского полка.
Парни были как на подбор — рослые, белобрысые, румяные — типичнейшие русаки.
— Русин, Игорь Владимирович, — представился сержант.
— Мы знаем, — ляпнул Михаил и смутился, — извините.
— Бывает, — пожал плечами спортсмен.
— Может, без чинов? — предложил капрал-семёновец. Попаданец согласился и потекла неторопливая беседа “ни о чём”. Нет, это не было тратой времени или чем-то подобным — этикет…
Положено вот проговорить определённый минимум “о погоде” — так говори. Обсудили новости военные и новости Петербурга, затем перешли на тему военных подвигов, пытаясь выпытать у уланы какие-то подробности.
— Извините, господа — о себе говорю, только когда начальству докладываю, по другому не приучен, — чуточку резковато отозвался парень. Взгляды гвардейцев стали ещё более уважительными — такое здесь встречалось нечасто.
— Извините, сударь, — начал было капрал.
— Игорь. И не извиняйтесь — я прекрасно понимаю, что мы пока не знакомы толком и какие-то шероховатости — это норма.
— Хорошо. Понимаете, информация о войне очень уж противоречивая, вот и хочется выяснить что-то поподробней. А то сослуживцы нам столько баек понарассказывали… Поняли только, что главный местный герой — Григорий Орлов из Измайловского.
Добродушно хмыкнув, улан весело произнёс, — ну для измайловцев — возможно.
— А так? — жадно спросил Семён.
— А так… Понимаете, есть разные формы героизма. Есть — полезные для дела. Вот — казачки недавно подорвали у пруссаков пороховой склад. Имущества повредили, да народу побили… Страсть! И что? Ну, отметили приказом — и всё. Дескать — неблагородно воевали, как тати в ночи… А Григорий? Героически отличился при Цорндорфе — воевал лихо, да с ранами потом в строю стоял. Герой?
— Конечно! — вырвалось у капрала.
— Согласен, — кивнул Игорь, — вот только какой прок от его героизма? Пролом в стене захватывал или шеренги пехотные у врага прорывал? Нет — просто сабелькой помахать захотелось [47] . Да и с ранениями… Ну много ли навоюет человек, которого саблей резанули или штыком? Его ж если не перевязать побыстрее, то он кровью за несколько минут истечёт… Так что сильно подозреваю — его товарищам от такого геройства было одно расстройство — не самим воевать, а за Орловым присматривать. А так да — герой!
47
Нет — просто сабелькой помахать захотелось — ГГ пристрастен — Григорий Орлов в том сражении не просто “сабелькой помахать” захотел, а сделал это вовремя. Другое дело, что вставать с ранами обратно в строй — это уже “героизм ради героизма”.
Разговаривали достаточно долго и откровенно — свою точку зрения он не скрывал и скрывать не собирался. Отношения между армией и гвардией всегда были натянутыми, вот и… Ну в самом деле — через кампанию прошла уже большая часть армии — кроме вовсе уж далёких гарнизонов где-нибудь в Сибири, да престарелых ветеранов.
А гвардия? Выборочно, мать их — рота от каждого полка. Да и рота — только по названию… Зато обоз! [48] И нужно ещё учесть, что большая часть гвардейцев не собиралась нести повседневные тяготы войны — то есть мелкие стычки, караулы, работы по благоустройству лагеря и прочее. Они готовы были воевать, но — только во время больших битв, где можно отличится под взглядами начальства.
48
Зато обоз! — Обоз гвардейцы за собой таскали выдающийся.