Раввин Йоэль Тейтельбаум, основываясь на трех клятвах, приведенных в Талмуде, в своей книге «Ва-Йоэль Моше» отрицает правомерность каких-либо коллективных военных действий со стороны евреев. Для него любые меры нелегитимного государства автоматически незаконны, а сионисты, прибегая к насилию по отношению к арабам, явно нарушают клятву не восставать против других народов и тем самым навлекают на евреев гонения и страдания. Ясно, что он имел в виду геноцид евреев в Европе и волну насилия, захлестнувшую Государство Израиль и его соседей. Тейтельбаум описывает все войны современного Израиля как бойню, единственной целью которой является желание сохранить сионистскую структуру государства. Отрицание применения силы связано и с событиями прошлого. Как уже было отмечено, прославляемое сионистами восстание в Варшавском гетто в 1943 году видится приверженцам еврейской традиции в совершенно другом свете.

Здесь таится коренное расхождение с израильской ментальностью, которую крайне четко выразил генерал и политик Моше Даян:

«Смерть в битве есть не конец битвы, а ее апогей. Раз битва составляет часть жизни, а иногда и всю ее целиком, смерть – вершина битвы – это не уничтожение жизни, а ее самое полное и мощное выражение» [457] .

Мобилизация сионистской молодежи означала новый разрыв с традицией – на сей раз с традицией миролюбия, присущего как соблюдающим, так и далеким от следования заповедям евреям. Естественно, это вызвало повсеместное осуждение. Альберт Эйнштейн, поборник пацифизма и гуманизма, в 1935 году осудил созданное Жаботинским движение Бейтар, предсказывая, что оно станет «такой же опасностью для нашей молодежи, как гитлеризм для молодежи Германии» [458] . Даже будучи близким к культурному и гуманистическому сионизму, Эйнштейн открыто выступал против создания сионистского государства в Палестине и критиковал поворот в сторону правого национализма, который наметился в сионизме в 40-х годах [459] . Реформистский раввин Ирвинг Райхерт (1895–1968) предупреждал об «опасной схожести между повышенным вниманием некоторых представителей сионизма к вопросам расы и крови и заявлениями фашистских лидеров Европы» [460] . Одно из свидетельств этой близости содержится в книге о жизни в литовском городе между двумя войнами: «На улице Билюнас активист движения Молодая Литва в зеленой униформе встречает активиста Бейтар в серо-коричневой, и оба вскидывают правую руку в фашистском приветствии» [461] .

В итоге произошел разрыв между традиционным еврейским мироощущением, последователи которого предпочитали искать компромисс, и новой системой ценностей, во главу угла которой ставились победа и полный контроль за обстановкой. Большинство раввинов с негодованием восприняли милитаризацию евреев и выступили против политического насилия [462] . Они предупреждали, что конфликт с другими народами не принесет ничего, кроме новых бед, и призывали искать мирные средства его решения, пусть даже эмиграцию, и избегать столкновений с местным населением и местными властями.

Военные и политические идеи национального иудаизма подвергаются постоянной критике со стороны харедим. Более того, в их глазах представители национального иудаизма являются соучастниками убийства, так как провоцируют войны, где погибают тысячи людей. Члены Агудат Исраэль, входившие несколько раз в израильское правительство, в том числе и в то, что развязало войну в Ливане, удостоились схожих обвинений. Никто, по мнению этих критиков, не вправе посылать людей на войну – как из-за запрета на применение силы, так и из соображений гуманности: «Они безответственно решили послать… евреев на войну, не приняв во внимание горе и слезы тысяч отцов и матерей, чьи дети погибнут» [463] .

В разгар Войны за независимость, последовавшей за односторонним провозглашением Государства Израиль в 1948 году, которое его создатель Бен-Гурион называл «революционным актом, осуществленным без формального права» [464] , группа уроженцев Иерусалима заявила: «Мы не позволим повести нас, наших жен и детей на заклание идолу сионизма» [465] . При таком подходе нет и речи о каких-либо проявлениях патриотизма, национальной солидарности или даже инстинкта самосохранения. Вопреки распространенному мнению, харедим видят главную угрозу в самих сионистах и в «наглых нечестивых евреях, возомнивших себя властелинами мира».

В связи с военными победами Израиля перед критиками сионизма возникли новые вопросы. Как могут нечестивцы добиться таких боевых успехов? В отличие от национал-иудаизма, последователи которого склонны видеть в этих событиях чудесный знак Божественного благоволения, противники сионизма из харедим считают победы израильтян, как, впрочем, и само существование сионистского государства, делом сатанинским. Они не могут допустить, что Бог способствует тем, кого они считают идолопоклонниками [466] . Победа 1967 года может быть либо следствием Божественного вмешательства, либо наваждением Сатаны, желающего ввести праведных евреев в заблуждение. В такой поляризованной картине мира не остается места для промежуточных толкований. Религиозным антисионистам эти победы представляются лишь еще одним звеном в непрерывной цепи бедствий, которые начались с возникновением сионизма, продолжились геноцидом в Европе и, в конце концов, приведут к неминуемому падению сионистского государства.

Сторонники национального иудаизма также подчас осуждают культ силы, расизм и нетерпимость [467] . Ицхак Блой, раввин из националистической ешивы на Западном берегу Иордана, с осуждением относится к тому, что для пропаганды воинственных взглядов искажаются даже классические иудейские источники [468] . Он показал, что многие раввины этого направления используют Тору, чтобы, пренебрегая понятием милосердия, оправдывать расизм и превозносить значение владения землей. Впоследствии раввин Блой уехал в США.

Первое совершенное сионистами политическое убийство – Якова Исраэля Де Хаана, официального представителя движения Агудат Исраэль – часто приводится харедим как пример беспощадности еврейского национализма [469] . Как уже упоминалось, под влиянием сионистских убеждений этот голландский поэт, журналист и адвокат переселился в Палестину, где был тепло принят иерусалимским высшим обществом и быстро стал вхож в самые влиятельные круги. В его статьях, опубликованных в голландской прессе, сквозила безграничная преданность сионизму. В 1920 году он организовал блестящую защиту Владимира Жаботинского, обвиненного в насилии против арабов. Но знакомство с Жаботинским и другими представителями будущего израильского правого лагеря, одобрявшими рост фашистских движений в Европе [470] , заставило Де Хаана осознать, насколько опасен милитаризм сионистов для набожных евреев и арабов. Он начал открыто осуждать агрессивность сионистского движения, сошелся с Агудат Исраэль и стал представителем религиозного антисионизма. Де Хаан видел, что конфликт с арабами разжигали сами сионисты, дискриминировавшие арабов при найме на работу, поощрявшие безнравственность и националистические устремления, прежде чуждые этому региону.