Статьи Де Хаана, публиковавшиеся в Голландии и Англии, стали принимать антисионистскую окраску. Он разоблачал перед западными меценатами финансовые махинации сионистских организаций и высмеивал их лидеров. Де Хаан был прекрасно знаком как с сионистскими кругами, так и с западной аудиторией, к которой он обращался в своих статьях. В них он предлагал альтернативу сионизму и призывал к мирному сосуществованию религиозных евреев и арабов под покровительством Великобритании. Де Хаан начал всерьез обдумывать создание антисионистской коалиции с участием Агудат Исраэль и представителей других еврейских религиозных группировок, а также влиятельных арабских деятелей. Такой альянс евреев, мусульман и христиан, выступающий за мир, угрожал сионистскому меньшинству, гордившемуся своей миссией и утверждавшему, что сионисты говорят от имени всех евреев Святой земли. Они бойкотировали, оскорбляли и проклинали Де Хаана.

Показательна и следующая история, из которой становится понятно, с какими трудностями сталкивается западный еврей среднего класса, когда он занимает антисионистскую позицию в обществе, созданном убежденными сионистами, в основном выходцами из России. Один турист из Голландии заметил, что во время прогулки с Де Хааном по улицам Иерусалима некоторые прохожие плевали им вслед. «Что это, оскорбление?» – спросил гость. «О нет, это проявление уважения к вам; если бы не вы, они бы плевали мне в лицо» [471] .

Де Хаану угрожали, но он не соглашался ни на отъезд из Палестины, ни на прекращение своей антисионистской деятельности. Эта история закончилась плохо: одна газета сообщила, что Де Хаан по возвращении из Лондона намерен создать антисионистское движение, и агенты Хаганы застрелили Де Хаана, когда тот вышел на улицу после молитвы в синагоге. Историк Хаганы дает такое объяснение этому убийству:

«Агудат Исраэль оказалась в центре межобщинной борьбы. До Первой мировой войны все было под контролем старой религиозной общины (Старого ишува). В то время ее представители составляли большинство еврейского населения, но теперь [после прибытия поселенцев-сионистов] они почувствовали себя пленниками в собственном доме. Старая община отказалась сдаться и подчиниться господству нерелигиозных… Если бы не Де Хаан, они оставались бы в своей небольшой общине, лишенной всякого политического или национального значения. Де Хаан использовал свои связи, чтобы перевести борьбу в рамки международной политики. Он стремился основать организацию, конкурирующую с сионистским движением, пока оно еще находилось в пеленках и не было хорошо организовано – вот в чем состояла опасность Де Хаана» [472] .

Давид Тидгар (1897–1970), еврей и офицер британской полиции, руководивший расследованием убийства Де Хаана, был одновременно агентом Хаганы. Лишь сорок лет спустя факт участия этой организации в политическом убийстве был предан огласке. Тидгар раскрыл свою роль в интервью по радио:

«После того как он [Де Хаан] принес столько вреда, в Хагане решено было устранить его до поездки в Лондон. Если бы он остался в живых, то принес бы много бед. Жаль, что меня не избрали для его ликвидации. Мне поручили прикрывать тех, кто это сделал. Де Хаан должен был прийти на послеполуденную молитву в синагогу [больницы] Шаарей Цедек. Меня назначили командовать округом Махане Иегуда, где большинство полицейских были арабами. Мне надлежало сделать так, чтобы между тремя и пятью часами дня в полицейском участке не было ни одного офицера-араба. Я заменил полицейских-арабов евреями и отдал приказ: если услышат стрельбу, не двигаться с места, пока не получат от меня распоряжений. После этого я направился в тот район и стал ждать выстрелов» [473] .

Приказ «убрать предателя» исходил из высших кругов сионистского движения – по-видимому, от уроженца Полтавы, будущего президента Израиля Ицхака Бен-Цви, Ицхока Шимшелевича (1884–1963), тогда активно участвовавшего в вооруженной деятельности сионистов.

Обвинение Де Хаана в предательстве – еще одно доказательство влияния на сионистское движение русских террористических групп. Как и большевики, сионисты считали любую оппозицию своим политическим устремлениям незаконной. Они могли стерпеть тактические споры внутри движения, но не принципиальную оппозицию идее сионизма. Такая нетерпимость вела к оправданию насилия.

Раввин Зонненфельд резко осудил ту моральную трясину, в которую попали сионисты, ослепленные своими политическими целями:

«Это убийство, совершенное потомками Иакова, прибегнувшими к тактике Эсава [474] , чтобы заглушить голос Исраэля и Иакова [475] , должно укрепить нас в борьбе против чуждых нашему духу и Торе влияний… Смотрите, в какую ужасную бездну пали сионистские лидеры, и взывайте полным голосом: “Отделитесь от общины этой” (Числа, 16:21)» [476] .

Ужас, охвативший раввина Зонненфельда и многих других после убийства Де Хаана, заставил религиозных палестинских евреев почувствовать себя «пленниками в собственном доме» [477] . Этих раввинов возмущали насилие и преклонение перед вооруженной силой, отличавшие сионистов от евреев старой общины. Сегодняшним критикам сионистской идеологии печальная история Де Хаана напоминает о терроризме, привезенном сионистами из Российской империи в Палестину в начале ХХ века, – терроризме, который обратился против их собственных потомков в конце того же столетия. Террористические акты совершались не только Хаганой, ответственной за убийство Де Хаана, но и другими сионистскими вооруженными организациями – Лехи и Эцелем. Их руководители, Ицхак Шамир и Менахем Бегин, стали впоследствии премьер-министрами Израиля [478] . Руководители этих военных организаций, несмотря на тактические разногласия, были убеждены, что во имя создания нации следует внушать страх, терроризировать врага [479] . По иронии судьбы такой подход позже был принят на вооружение палестинскими террористами.

Если убийство египетского президента Анвара Садата вызвало лишь минимальные изменения в отношении этой страны к Израилю, убийство в 1995 году сторонником национал-иудаизма премьер-министра Ицхака Рабина оказало намного большее влияние: был прерван (быть может, навсегда) процесс мирного урегулирования отношений с палестинцами, начатый в Осло. Убийство Де Хаана также «сработало»: зарождавшиеся тогда контакты между антисионистским большинством на Святой земле и великими державами канули в лету. В обоих случаях терроризм принес свои горькие плоды: разлад в отношениях между евреями и арабами. Харедим считают Де Хаана евреем, борцом за нравственное совершенствование и почитают как мученика. В Великобритании в синагогах движения «Масортим» (в Северной Америке его называют «Консервативным») его стихи включены в молитвы праздника Йом-Киппур [480] .