— Моя дорогая, ты плела страшную чепуху, совершенно не по теме, но так уверенно, что они ничего не поняли, а я не хотела тебе мешать…

«Они» — это официальная комиссия, пришедшая с проверкой.

Экзамены на аттестат зрелости я сдала на очень неплохой средний балл. А вот в институт поступила очень странным образом.

За второй партой, сразу за Янкой, сидела Халина. Были у нее брат и жених. С братом я познакомилась, как-то раз мы даже вчетвером пошли в кино: Янка, Халина, ее брат и я. В кинотеатре он показался мне ужасно симпатичным. Жениха я знала исключительно по рассказам Халины. Та постоянно поверяла нам свои сердечные тайны, в данный момент что-то у них там не складывалось, и я, слушая ее сетования по этому поводу, как-то раз даже подумала: «Какое счастье, что это не мне выходить за него замуж!» Но я на эту тему не высказывалась. Зато призналась Халине, что мне очень нравится ее брат…

— Ты ему тоже, — ответила Халина сухо, каким-то странным тоном.

Вскоре оказалось, что жених и брат — это одно и то же лицо. Помню, что при этом известии я почувствовала себя ну оч-чень глупо.

Оказалось, что при записи в нашу школу должны были присутствовать кто-нибудь из членов семьи Халины, а родители как раз были очень заняты, поэтому пришел жених, представился братом, произвел прекрасное впечатление, и теперь ей приходилось придерживаться этой версии. Сейчас уже такой необходимости не было, но Халина по привычке представляла жениха как брата, и ей даже не приходило в голову, что я не знаю истинного положения вещей. Весь класс знал и смотрел на меня с полным осуждением: я ведь отбивала жениха у подруги.

Никого я не собиралась отбивать, даже в мыслях ничего такого у меня не было. Я попыталась резко ограничить свои контакты с женихом Халины, уйти в тень, возможно, не очень удачно, но мои честные намерения были именно что честными, причем собственное благородство меня окрыляло.

Я очень переживала за Халину, она мне нравилась с самого начала, и меня заела совесть. Она впала в полное отчаяние, и я боялась, что Халина завалит экзамены! Событие-то происходило в выпускном классе.

Нежданно-негаданно дело получило неожиданную развязку. Как-то раз, возвращаясь домой, я повстречала «яблоко раздора». Сначала я даже испугалась, потому что выглядело это однозначно. В то же время на меня снизошли райское блаженство, огромное счастье и страшное смущение. И мы отправились немножко погулять.

На следующий день у нас с Халиной состоялся серьезный мужской разговор, в результате которого она передала мне с рук на руки свое ненаглядное сокровище, заставив поклясться, что я сделаю его счастливым.

Жених, переданный мне из любящих рук, окружил меня глубоким обожанием. Я представила его семье, семья его приняла. Мы с ним были совершеннолетними, мне — восемнадцать, ему — двадцать один год, он учился в Политехническом. А вот денег у нас было — кот наплакал.

В выпускном классе мне было не до беготни по платным урокам, жених перебивался какой-то халтурой, по-моему, переводами с английского. На венчание и обручальные кольца он заработал, но на том всё и закончилось.

Пока мы хлопотали, дату свадьбы пришлось пересмотреть, ибо выяснилось, что я беременна. Это обстоятельство меня одновременно и восхитило, и напугало. В результате мы назначили дату похода в ЗАГС на июль, а венчания — на август.

Тем временем я поступила в институт. И весьма странным образом. На экзаменах, кроме рисунка, нужно было еще написать работу на тему, связанную с направлением будущей учебы. Тема звучала так: «Механизация труда как фактор повышения уровня жизни». У меня не было никаких проблем с ответом на эту тему. Смысл этой механизации просто рвался и выстреливал из всего, что творилось в девятнадцатом веке, а девятнадцатый век я знала гораздо лучше двадцатого. Я села и написала всё, что думала.

Конечно, при наличии такого количества рабоче-крестьянской молодежи, желающей поступить, меня бы не приняли, но я оригинально отличилась. На двести пятьдесят пять абитуриентов двести пятьдесят четыре человека подробно описали шестилетний план развития, и только в одной работе не было ни слова об этом самом плане. В моей. Я ни словечком о нем не обмолвилась просто потому, что не имела ни малейшего понятия, что он существует.

Настоящую свадьбу мы сыграли двенадцатого августа, однако, прежде чем это произошло, я нанесла визит родителям жениха (с точки зрения закона — уже мужа). Я заранее знала, что не придусь ко двору — единственной женой, достойной обожаемого сыночка, могла быть только принцесса Маргарита Прусская, все прочее было чудовищным мезальянсом.

Дома находились только свекровь и одна сестра, Ядвига. Свекор куда-то уехал, а вторая сестра, Марыся, вышла по делам. Визит состоялся совершенно по правилам девятнадцатого века, и временами у меня возникало впечатление, что я смотрю спектакль. Я не говорила ни слова, с маменькой ругался мой муж.

Отрез на свадебное платье и белые туфли раздобыла и привезла Тереса, тюль на фату достали в Варшаве, все чудом, из-под прилавка, потому как снабжение в пятидесятом году полностью соответствовало государственному строю. Из Чешина приехала Лилька. Проблему с костелом муж взял на себя и блестяще решил ее.

Свадьба состоялась в костеле Спасителя и была роскошной и шикарной — ковер через весь костел, феерия цветов, музыка на хорах, все лампы сияют и так далее.

Новоиспеченный супруг происходил из очень интересной семьи, совершенно противоположной моей собственной. Я узнала об этом значительно позднее, когда уже подружилась со свекровью. Если в нашем семействе вечно доминировали женщины, то в их роду извечно правили мужчины. Все они, начиная с прадедушки, были сплошь деспоты, тираны, скандалисты, вспыльчивые, взрывного характера, первосортные эгоисты, а вот женщин себе они выбирали тихих, спокойных и кротких голубиц.