— Совет…, - спазм до боли сжал голосовые связки, мешая говорить, пришлось снова прочистить горло, прежде чем продолжить. — Совет знает.

Мгновение застывшей тишины показались Кайле вечностью, в которой можно было протянуть руку и ощутить ими густой резко отдававший изморозью воздух между пальцами. Тяжелее всего было смотреть Эрику в глаза, выдержать взгляд, стремительно заполняющийся осознанием ее поступка, темнеющий от чувств, ураганом заполняющих его грудь, и знать, что она… предала их? Он резко отшатнулся от нее, недоверчиво разглядывая, не в силах поверить в услышанное. Проклятия сорвались с языка прежде, чем он смог совладать с собой, резкие, грубые, заставляющие бледнеть еще сильнее. Отвернувшись от сестры, из которой, казалось, разом вытащили все жилы, Эрик вцепился в край стола, пытаясь сдержать натиск чувств, разгорающихся внутри ярким костром.

Кайла боялась дышать, вина и раскаяние плескалось в омутах бездонных глаз. Жесткие руки на плечах стремительно развернули ее, так что она оказалась лицом к лицу с Шормом, и вцепились в предплечья, прижимая к себе.

— Что ты наделала? — и взгляд, полный холодной укоризны, выдержать которую ей было не под силу.

— Я… я не хотела… я не знала, Шорм, — сорвался с губ громкий шепот, полный терзаний, — не знала…

— Кайла…! Ты вызвала Совет!

Перед глазами снова проскользнула картина мертвого пространства, накрывшая пруд за мгновение до того, как исчезла Сандра.

— Вы открыли туннель, — умоляюще смотрела она на мужа, прося простить ее, — что я должна была подумать?

— Довериться мужу — вот что ты должна была сделать в первую очередь! — свирепо прорычал Эрик, приходя в себя до адекватного состояния.

Стремительно приблизившись к ним, обогнул и резко распахнул дверь.

— Слэр! — громкий окрик достигал потолка, уходя на второй этаж. — Слэр, иди сюда! — и уже Шорму: — Минут двадцать?

— Меньше, — хмуро покачал головой тот. — С Фернионом значительно меньше.

— Мальчика нужно убрать.

— Клан Селены приютит.

— Дядя Эрик? — из холла послышался голос спускавшегося с лестницы Слэра.

Повернувшись к нему, но так и не переступив порога, коротко бросил:

— Едешь к Блюзтерам. Машина уже ждет на улице.

— Но…

— Без 'но', Слэр!

— Все хорошо, сын, езжай, — хрипло кивнула Кайла, растянув губы в вымученной улыбке, чтобы успокоить волнение сына, однако стоило ему исчезнуть в дверном проеме, тихо всхлипнула.

— Сандра? — коротко спросил Шорм у Эрика, следя за его выверенными передвижениями.

— Остается со мной, — с сожалением выдохнул он, набирая сотовый телепорта. — Они захотят ее увидеть.

— Их обеих надо было бы отправить со Слэром! Мы не знаем, что будет, Эрик. Это слишком опасно!

Отведя мобильник от уха, мужчина зло прорычал:

— Скажи спасибо своей жене, Боюсь что она не оставила нам выбора.

Кайла слушала его слова и смотрела мужу в глаза, с каждым мгновением леденея все больше. Что толкнуло ее на этот шаг? Бешенство, горечь, отчаяние, безжалостно разъедающие сердце каждый день на протяжении стольких лет. Невыносимая тоска комом встала внутри, не давая вздохнуть, оплетая ее своими тонкими пальчиками. Жизнь веером пролетала перед лицом, показывая существование последних лет, и голубые глаза медленно затухали, теряя краски. Зачем оправдываться? Бессмысленно. Кругом виновата. Капля за каплей эмоции покидали тело, даря благословенное бесчувствие. Бороться не за что, ей никогда не вымолить прощения.

Ладони, жестко сжимавшие хрупкие предплечья, вдруг разжались, ласкающе скользя за спину, и неожиданно нежно прижали ее к груди, и это утешение стало последней каплей в плотине, сковывающей инеем ее страдания. Одинокая слеза крупным алмазом покатилась по щеке, не достигая, однако цели, подхваченная на полпути. Большой палец прошелся по щеке, стирая влажную дорожку и еще теснее прижимая ее к себе, даря свое тепло и любовь. Нежно перебирая шелковистые волосы, Шорм думал о том, сколько раз становился свидетелем терзаний, ежедневно мучивших ее, хоть его Избранная и пыталась скрыть это от него. Как часто он хотел послать к черту свое обещание и рассказать правду! И каждый раз его останавливала неизвестность, невозможность предугадать ее реакцию. Он боялся сделать еще большую ошибку своим поступком, и вынужден был сдерживать свой порыв, скрепя сердце, ждать и надеяться, что она сможет со временем отпустить свою боль. Не смогла.

— Скажи уже ему, — шепнул он, касаясь губами ее виска. — Ты знаешь — я всегда буду с тобой независимо от того, что будет дальше.

Обхватив ее лицо ладонями, заставил взглянуть на себя, вселяя в нее свою уверенность и спокойствие. Глаза Кайлы как бездонные просторы омывали горячие слезы, стираемые один за другим Шормом. Сердце сжалось от облегчения — не отвернулся, не оставил одну, понял, простил… Дрожащая рука легла поверх его ладони, неуверенно касаясь, все еще боясь быть отвергнутой. Ладонь перевернулась, переплетаясь с ней пальцами. Душа заныла от любви. Не страшно. Теперь ничего не страшно… Шорм рядом, а Эрик…

Сделав глубокий вздох, осторожный, едва слышный в окружающей тишине, на минуту прикрыла глаза, прежде чем развернуться к Эрику. Он тихо нашептывал что-то своей Избранной, явно успокаивая. Большие ладони ласково сжимали маленькие ладошки, стараясь передать ей свою уверенность и спокойствие, несмотря на напряженное ожидание, которое ощутимо витало в комнате.

— Эрик.

Как же сложно смотреть ему в глаза, сверкающие гневными всполохами, понимать, что страдала не одна, что сама причиняла боль брату. И каждый раз, когда он равнодушно принимал ее ненависть, на самом деле ему было не все равно, как она всегда думала, видя бесстрастное лицо, Эрик мучился вместе с ней день за днем. Признавать свою вину всегда тяжело, раскаяться еще сложнее, вымолить прощение — почти невозможно в ее случае.