Проводив гостя, Элен улыбнулась. Симпатичный мальчик. Слишком поглощен собой, чтобы быть по-настоящему привлекательным, но милый. Подарок она ему сделала, потому что он ее позабавил. И к тому же всего за пять процентов от своего заработка она купила историю, которая облетит весь Париж, прославляя ее. Нравиться людям очень выгодно.

Всего за один день Люк разузнал о Ле Суре все, что ему было нужно. С ним танцевали две женщины из тех, что постоянно работали в «Мулен Руж», а одна даже переспала.

– Ты хочешь знать, каков он, дорогуша? – спросила она.

– Нет. Мне нужно только его имя.

Это она знала. И еще то, что он работал в типографии и писал статьи для радикальных журналов. Для начала Люку этого было достаточно. Но прежде чем сделать следующий ход, он все тщательно продумал.

Капитан в полковых казармах был удивлен, когда ему передали, что его желает видеть месье Гаскон из «Мулен Руж» для конфиденциального разговора. Желая убедиться, что это действительно Люк, он даже вышел из кабинета, а потом пригласил гостя войти. Люк быстро рассказал ему, что знал.

– Не понимаю, что это означает, господин капитан, но я решил, что следует проявить осторожность. Месье де Синю я ничего не говорил. Подумал, лучше посоветоваться с вами.

– Мой Бог! – Удивление капитана росло с каждой минутой. – Ведь, судя по всему, ты спас ему жизнь! Думаешь, это дело по любовной части? Ревнивый муж?

– Тот человек не женат. Он приходит потанцевать с девушками и иногда…

– Чего ради он вдруг захотел пристрелить де Синя?

– Не знаю. Но он связан с политикой. Он радикал. – Люк состроил гримасу.

– Тебе не нравятся социалисты?

– В ресторанах и увеселительных заведениях мало кто им симпатизирует, господин капитан. Они считают наши услуги проявлением упадка и хотят запретить.

– Капелька упадничества никому не повредит, а, приятель? Что ж, я полностью согласен. – Капитан с задумчивым видом откинулся в кресле. – Род де Синей древний, они монархисты и католики, разумеется. Но то же самое можно сказать про половину офицеров французской армии. Должно быть что-то еще. Мне интересно, почему ты не пошел сразу к де Синю и не рассказал ему все сам. По крайней мере, он получил бы шанс выразить благодарность за спасение жизни.

– Я не знаю его, а еще мне неизвестно, что все это означает и что он мог сделать. Поэтому я пришел к вам.

– Ты умный парень, Люк, и мы все в долгу перед тобой. Я этого не забуду, – пообещал офицер. – Я хочу подумать об этом, а пока нужно защитить де Синя.

– У меня есть предложение, – сказал Люк. – С вашего позволения.

Через два дня мальчишка из типографии подошел к рабочему месту Жака Ле Сура и сказал, что его хочет видеть полиция.

Ле Сур побледнел так сильно, что это заметил даже посыльный, но проследовал за мальчиком к входной двери, где его ждал полицейский – высокий, сурового вида человек с холодным взглядом.

– Вы Жак Ле Сур?

– Да.

– Это вам.

Полицейский вручил ему конверт, после чего, к изумлению Жака, быстро удалился.

Нахмурившись, Жак открыл конверт. Что это, судебное извещение? Какого рода? С чем связано?

Внутри лежал лист бумаги. На нем заглавными буквами было выведено всего две коротких строчки:

Остаток дня Жак провел в размышлениях. Сообщение было достаточно ясным: кто-то видел, как он подкарауливал Роланда де Синя. Но сколько знал этот человек, кем бы он ни был, и чего хотел?

Да был ли настоящим тот полицейский, который принес ему конверт? Жак так перепугался, услышав про полицию, что лишился способности здраво мыслить, и теперь отчаянно проклинал себя за это. Увидев рослого человека в форме, он ни на миг не заподозрил, что это мог быть маскарад. Настоящие полицейские существуют для того, чтобы арестовывать людей, а не для того, чтобы разносить загадочные записки, так ведь?

И вообще, в чем смысл этого письма? Это предупреждение, что надо быть осторожнее? Или угроза раскрыть его секрет?

И еще, сколько этот человек – или эти люди – знают? Если они заметили Жака, когда он бродил по улице Бель-Фёй, то могли заподозрить его в попытке ограбить какой-нибудь из домов. Тогда они определенно не знают его. Если же каким-то образом они догадались о его истинных намерениях, это все меняет.

К концу рабочего дня он так ничего и не решил для себя. Когда в густеющих сумерках Жак шел домой, раз или два у него возникало ощущение, что за ним кто-то идет. Но сколько он ни оглядывался, ничего подозрительного не увидел и объяснил все разыгравшимся воображением.