Этьен пожал плечами. В последние годы при дворе один скандал сменялся другим. Большинство из них являлись выдумками интриганов, но его мнение о Людовике XVI и Марии-Антуанетте было невысоким.

– Они хотят как лучше, – сказал он, – но, по-моему, не представляют, что делать.

И Софи, и Этьен считали, что им следует вернуться в Париж как можно скорее.

– Мы же не хотим пропустить что-то важное! – восторженно восклицала Софи.

Какая наивность, думал Этьен, оглядываясь назад. Многие аристократы бежали из страны еще в первые дни революции. Этьен знал среди них немало людей, чье имущество было конфисковано и кого заочно приговорили к смерти. Но они с Софи верили в идеалы революции и надеялись, что в результате будет образовано эффективное и справедливое новое правительство.

И вероятно, переход к ограниченной монархии или к республике был возможен. Только по прошествии времени стало понятно, что ни одна из партий во Франции не была к нему готова. Пожалуй, вся Европа еще не была готова.

Итак, супруги де Синь приехали в Париж и вот уже пять лет вынуждены были вести жизнь, полную страданий. Пять лет неразберихи, сменяющих друг друга правительств, интриг, казней, в том числе короля и королевы, вторжений разгневанных европейских монархов, восстаний в сельских местностях. А теперь Конвент, боясь всех этих врагов, внутренних и внешних, вынужден был принять политику Террора.

Инициатором крайних мер стал самый радикальный из якобинцев – Робеспьер, их вдохновитель. Конвент обещал уничтожить всего одну категорию людей – врагов революции, но эта категория оказалась очень многочисленной.

В нее попадали самые разные люди. Первыми, само собой, под подозрением оказались аристократы. Потом их слуги. Потом ремесленники. Крестьяне. Убежденные католики. Члены либеральной жирондистской фракции, которые противостояли в Конвенте радикальным якобинцам. В конце концов в эту же категорию включили и тех якобинцев, которые разошлись во взглядах с Робеспьером и его кликой.

Никто не чувствовал себя в безопасности. Любого могли обвинить в предательстве. Если трибунал признавал человека виновным, то казнь на гильотине следовала быстро.

Месяц за месяцем с помощью нескольких гильотин, установленных в разных частях города, казнили врагов революции. И не было никаких признаков того, что процесс идет на убыль. Казалось, что Робеспьер с друзьями вознамерился очистить Францию от всех врагов и всех ошибок.

Какой же шанс на спасение имел добросердечный молодой аристократ, веривший в справедливость, милосердие и взаимопонимание? Вероятно, никакого.

Но неужели они не могли бежать? Увы, это было почти невозможно. Все порты держали под наблюдением. Всех, кого ловили при попытке скрыться из страны, ждала неминуемая смерть.

Еще с прошлой осени Этьен и Софи каждый день ждали, что их бросят в тюрьму. Скорее всего, так и случилось бы, если бы не помощь одного мудрого человека. Он научил их выживанию.

Даже в этом они были бесконечно наивны. Каковы бы ни были ужасы новой республики, Этьен все еще верил, что она будет отличаться от предшествовавших ей правительств.

Но доктор Бланшар был старше и умнее де Синей. Он показал им, как можно спастись.

Доброжелательный и здравомыслящий, Бланшар преуспевал в своей профессии не только благодаря тому, что был хорошим доктором, но и потому, что пациенты доверяли ему. Под его опекой они чувствовали себя спокойно. Уже десять лет он был семейным врачом де Синей и давно стал для них и советчиком, и другом.

– Вам нужен покровитель, – объяснил он. – И у меня есть для вас самый подходящий человек, из моих пациентов. – Он улыбнулся. – Я его неплохо знаю. Если хотите, я поговорю с ним о вас.

Великан Дантон. Дантон-якобинец. Дантон – герой санкюлотов, чей громоподобный голос заглушал в Конвенте все остальные. Дантон, который образовал Комитет общественного спасения.

– Вы думаете, он поможет нам? – изумился Этьен.

– Может быть. За определенную цену.

– Дантон-якобинец берет взятки?

– Его преданность революции абсолютна, уверяю вас, – сказал Бланшар. – Но у него непомерный аппетит. И полностью отсутствует самодисциплина, – хмыкнул доктор. – Бедняга не вылезает из долгов.

– Как нам все это устроить? – спросил Этьен.

– Я скажу ему, что вы – хороший человек и не представляете ни для кого угрозы. Вы ведь действительно не собираетесь кому-то угрожать?

– Храни Господь, нет, конечно.

– Он станет вашим покровителем – скажет, где надо, чтобы вас не трогали. Этого должно быть достаточно. Потом вы преподнесете ему подарок. Только это должен быть очень хороший подарок. Если хотите, я подскажу вам, какой именно.

– О да, буду крайне признателен.