Он знал: Мария понимает, что дело было не в вине. На миг он почувствовал к ней ненависть. Она вела себя нарочито вызывающе и получала от этого удовольствие.

– Тебе лучше уйти.

– Чего ты так переживаешь?! – воскликнула она, натягивая джинсы и демонстративно извиваясь. – Ты целый год ее вообще не видел. Через несколько недель разводитесь. Сам говорил.

Что он мог ей сказать? Что не хотел обижать Наташу? Что, когда въезжал, глупо надеялся наладить с ней дружеские отношения? Что эта смешная, саркастичная, умная женщина останется в его жизни и после развода? Или что ее лицо, побелевшее от шока и боли, укор в сверкающих от ярости глазах не давали ему уснуть до рассвета?

Он встал, ополоснул лицо холодной водой, натянул джинсы и спустился. На кухне Сара, в аккуратно отутюженной школьной форме, делала себе сэндвич.

– Прости, – сказал он едва слышно. – Я должен был приготовить тебе завтрак.

Потер щетину на подбородке, прикидывая, успеет ли побриться.

– Наташа обычно готовит завтрак, – заметила Сара.

– Знаю. Я вчера накуролесил. Ты в конюшню? – Мак посмотрел на часы. – Успеваешь.

– Да.

– Я тебя подвезу, только…

– Не надо меня подвозить, – перебила она.

– Хочешь яблоко для Бо?

Он взял одно из корзины с фруктами и бросил ей, ожидая, что она его поймает. У них это стало традицией. Но она отошла в сторону, и яблоко упало на пол.

Он поднял его и внимательно изучил повернутую к нему чересчур выпрямленную худую спину.

– Ты на меня сердишься?

– Это не мое дело. – Она аккуратно укладывала сэндвичи в школьную сумку.

Мак взял чайник и налил воды.

– Прости меня за вчерашнее.

– Мне кажется, не у меня вы должны просить прощения.

– Я не знал, что она вернется.

– Но это все еще ее дом.

– Наш дом.

– Да хоть бы и так. – Она пожала плечами. – Как я уже сказала, это не мое дело.

Он приготовил себе кофе, поражаясь, как четырнадцатилетняя девчонка может заставить взрослого мужчину почувствовать себя виноватым. Он знал, что Наташа разозлится. Просто не ожидал, что так все выйдет.

– Можете дать мне денег? – Она стояла позади него, собираясь уходить.

– Конечно. – Он обрадовался возможности разрядить атмосферу порицания. – Сколько тебе нужно? – Стал рыться в карманах.

– Пятьдесят, – отважилась она.

Он перебирал мелочь на ладони.

– Вот. – Мак протянул серебряную монету.

– Пятьдесят пенсов?

– А ты хотела пятьдесят фунтов? Очень смешно. Послушай, я утром работаю. Днем сниму деньги в банкомате. Могу дать десятку. Ни в чем себе не отказывай. Купи бургеры себе и друзьям.

Она не обрадовалась, как он ожидал. Но ему не надо было беспокоиться об ужине, если Сара проведет вечер с друзьями.

Нужно было поговорить с Наташей. Но он не знал, что ей сказать.

Все резюме дел, которые получает барристер, за исключением имеющих отношение к государственным органам, перевязываются розовой лентой. Этот анахронизм объясняется не только аккуратностью или традицией подачи документов. У ленты было свое предназначение: она символизировала способность барристера эмоционально отстраниться от дела. От него требовалось сохранять независимость и объективность. Перед возвращением папка снова перевязывалась лентой. Барристер должен был забыть факты дела.

Сидя напротив Майкла Харрингтона, Наташа думала, что в каких-то делах было легче соблюдать объективность, чем в других. Они встретились у него в кабинете, чтобы обсудить дело о разводе Перси, слушание которого должно было вот-вот начаться.

– Наташа, ты выглядишь усталой, – заметил он и вызвал свою помощницу. – Надеюсь, ты не корпела над материалами всю ночь.

– Конечно нет.

– Думаю, нам следует встретиться с миссис Перси завтра утром. Как я понимаю, мы ждем заключение судебных бухгалтеров. Можешь пригласить их на эту встречу? Нужно также окончательно решить, каких свидетелей каждый из нас приглашает.

Он внимательно ее изучал, и она точно не могла сказать, как долго сидела, опустив глаза к бумагам.

– Наташа, все в порядке?

– Да.

– Сможешь прийти?

Она заглянула в ежедневник: день был расписан по минутам.

– Я освобожу время.

– Хорошо. Вот, собственно, пока и все. – Он встал, и она стала собираться. – Погоди. У тебя есть минутка? Выпьем чего-нибудь?

Она вспомнила вчерашний вечер.

– Мне чая. – Она снова села. – Спасибо.

– Хорошо.