– Э... Иди, куда тебе там надо, - муж подхватил меня на руки.

– Гелиас, солнце ты мое рогатое...
– сладеньким голоском пропела я, - сколько мне раз повторять, что твоя жена не беспомощная кукла?
– бесит меня его гиперзабота.

– Это напрасный труд, милая.

– Ну и дурак, - на этом наш содержательный разговор был закончен.

****

А время летит... Летит так быстро, что не успеваем понять, куда несет нас рок событий... И мы плывем в этом течении: кто-то тонет, не сумев удержаться на поверхности, а кто-то... кто-то держится изо всех сил, не желая сдаваться...

– Свобода!
– бог времени, наконец-то, разорвал свои оковы, - как же я долго этого ждал!
– Кронос с неимоверной скоростью восстанавливался, набираясь сил. И вот он вновь стал тем, кем был до заключения: богом, всемогущим и беспощадным... Золотые клетки, наполненные мощью олимпийцев, распахнулись, выпуская на волю титанов.

– Свобода!!! Мы будем вечно тебе служить, Кронос, внук Кроноса!

– Это хорошо. Вместе мы сотрем всех олимпийцев и полукровок с лица мира. Артас захлебнется в крови своих жителей!
– как безумный, захохотал бог времени, - Ника, ты не верила, что я смогу освободиться. Ты предала меня, и я буду мстить! Ты ответишь за все!

– Я знаю!
– раздался голос богини, появившейся в Тартаре. Перед глазами титанов предстала девушка с голубыми волосами, разметавшимися по ее плечам, в руках она сжимала копье из белого древа.

– О, какие люди. Ты решила пойти против меня с этой палкой? Не смеши, - захохотал бог, подходя ближе к Нике.

– Да, решила!
– отрезала она, крепче сжимая древко оружия.

– Ты же погибнешь, - на минуту ей показалось, что она вновь видит того Кроноса, которого любила, - Хотя...
– он замолчал, о чем-то задумавшись, - Убейте ее!
– титаны начали двигаться, а богиня - медленно отступать, а затем вдруг метнула копье.

Но что может сделать одна женщина, пусть и богиня, против десятка титанов? Ника убила пятерых, а потом ее схватили, бросив под ноги богу времени.

– Ты проиграла, моя дорогая, - Кронос материализовал косу.... Крик богини разнесся по всему Тартару, долетев до Олимпа...

***

– Ника...
– из ясных голубых глаз богини любви покатились слезы, оставляя мокрые дорожки на лице, - почему, почему ты позволил ей погибнуть, отец?! Почему?!!
– Афродита набросилась на Зевса, стуча кулачками по его груди.

– Арес, утихомирь свою истеричку-жену!
– рыжеволосая богиня мудрости гневно сверкнула зелеными глазами, - Сейчас не до нее!

– Молчала бы ты, Афина, - черноволосый бог отцепил пальцы жены от туники громовержца, прижимая содрогающееся от рыданий тело жены к себе, - Ну все, милая, успокойся.

– Кронос на свободе, Последней Надежды не существует!
– нервы Диониса не выдержали, поэтому он визжал, словно девчонка.

– Не смотря ни на что, нужно верить, - рассудительный голос Амалфеи прервал едва начавшуюся истерику бога виноделия, - Это единственное, что вам остается.

– Нет. Мы будем сражаться!

– Вам не выиграть против гекатонхейеров!

– Но...

– Хватит!!!
– голос Зевса прервал спор, - надоели! Кронос на свободе, а вы тут...

– И что ты предлагаешь?

– Действовать!

Глава XIII

Прошло два месяца...

Знаете, я никогда не думала, что после случившегося 6 лет назад, буду прижимать к себе маленькое солнышко - мою дочь, Амели.

Дело в том, что у фейри ребенок рождается примерно через три месяца и за несколько дней вырастает до трехлетнего малыша, а дальше ему находят древо-хранитель (у меня репейник) и помещают внутрь его, где малыш пробудет месяц, чтобы сформировались крылья.

Сейчас, облокотившись на подушки, я держала на руках Амели, нежно прижимая ее к себе. Мое солнышко такое красивое: ярко-голубые глаза с удивлением смотрели на мир, а розовые губки растянулись в улыбке, показывая молочные зубки.

– Ма-ма, - нежным голоском произнесла Амели.

– Ты... ты говоришь, - растерянно прошептала я, крепче прижимая к себе дочь. Честно говоря, у меня был шок. Представьте себе такую картину: вашему ребенку 3 дня от роду, а она уже говорит, еще и выглядит года на три... А сегодня вечером, вечером мою малышку заберет древо-хранитель.

– Гелиас...
– не знаю, но почему-то мне вдруг стало страшно, страшно оттого, что он может уйти, уйти навсегда, - прости меня... прости.

Демон сидел у окна спиной ко мне. Пепельно-белые волосы разметались по его спине, плащом укутывая опущенные плечи.

– Если хочешь, я могу уйти, только скажи, и...

– Эль, ты дура!
– резко произнес он, поворачиваясь ко мне. В его голубых, как небо, глазах полыхала ярость.

– Л-ла-адно, я... я уйду сейчас, - аккуратно, чтобы не разбудить уснувшую дочь, встала, а затем положила мою девочку в колыбель.