Шрифт:
Союз русского народа... С. 320.
Падение царского режима. Т. 5. С. 435.
Союз русского народа... С. 308.
Там же. С. 312.
ЦГАОР СССР. Ф. 102. Оп. 265. 1917 г. Ед. хр. 1089. Л. 119.
Там же. 1916 г. Ед. хр. 1059.
Л. 976а.
Там же. 1917 г. Ед. хр. 1054.
Л. 84 об.
Там же. 1916 г. Ед. хр. 1055.
Л. 141.
Там же. Ед. хр. 1054. Л. 105—106.
Там же. 1917 г. Ед. хр. 1070. Л. 59; Ед. хр. 1071. Л. 28.
Гам же. 1917 г. Ед. хр. 1078. Л 48.
Там же. Л. 100.
Там же. Ед. хр. 1070. Л. 10—10 об.
Записка, достойная внимания //
Красный архив. 1926. Т. 18.
С. 208—214.
Программа Союза русского народа перед Февральской революцией // Красный архив. 1927. Т. 20. С. 242— 244.
ЦГАОР СССР. Ф. 627. On. 1. Ед. хр. 8. Л. 1 — 17.
Некий П. Веселов, горячий почитатель «Нового времени» и М. О. Меньшикова, писал последнему в сентябре 1915 г.: «Нет более „Нового времени". Вот болезненный крик,
вырывающийся из уст русских людей. Вместо кадетской газеты 3-го сорта лучше прямо выписывать
„Речь" и „Биржевку" Колокол",
я знаю, продался за 60 000 руб., „Новое время", вероятно, дороже, но участь их одна: позор, гибель и забвение» и т. д. (ЦГАОР СССР. Ф. 102. Оп. 265. 1915 г.
Ед. хр. 1030. Л. 1359). В циркуляре от имени саратовского совещания, предназначенном «только для руководителей монархических организаций и правых деятелей», Тиханович-Савицкий в разделе, характеризующем печать, указывал: «Перевертни (перешедшие в левый лагерь): „Новое время", „Вечернее время", „Колокол" и отчасти „Свет"» (Союз русского народа... С. 333).
В письме от 11 декабря 1915 г. Шульгин писал жене: «Как приятно было бы, если бы глупые правые были так же умны, как кадеты, и старались бы восстановить свое первородство работой для войны... Но они не могут этого понять и портят общее дело» (ЦГАОР СССР. Ф. 102. Оп. 265. 1915 г. Ед. хр. 1040. Л. 2209).
Гурко В. И. Царь и царица. Париж, Б. г. С. 99.
Падение царского режима. Т. 2. С. 428.
Гурко В. И. Указ. соч. С. 56, 57.
Родзянко М. В. Крушение империи // Архив русской революции. Берлин, 1926. Т. 17. С. 167.
Мосолов А. Указ. соч. С. 99.
161 Переписка. Т. 5. С. 221.
165 Там же. С. 228.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Монархия Романовых правила страной 300 лет. Рухнула она в течение недели. Едва ли не на другой день, ошеломленные молниеносностью и легкостью исчезновения с лица земли режима, который еще так недавно казался несокрушимым, участники и свидетели событий стали искать причины, объясняющие этот феномен.
Быстрее всех ответ нашел Милюков: революция, утверждал он, произошла потому, что народ хотел довести войну до победы, а Николай II, правительство, «верхи» оказались главным препятствием на пути к достижению этой великой цели. Назначение этой версии лежит на поверхности: она должна была работать на лозунг доведения войны до победы. Милюков-историк здесь был полностью оттеснен Милюковым-политиком, одержимым идеей завершения «исторической» задачи России — овладения Константинополем и проливами. Эта теория была хороша еще тем, что одним росчерком пера превращала контрреволюционную Думу в руководителя совершившейся революции. Даже на склоне жизни, когда настаивать на этой идее в свете уже имевшейся огромной литературы и документов по Февральской революции было просто нелепо, Милюков с упорством Катона продолжал на ней настаивать. «Мы (?) знали,— писал он, что старое правительство было свергнуто ввиду его неспособности довести войну „до победного конца". Именно эта неспособность обеспечила содействие вождей армии при совершении переворота членами Государственной думы»1.
Однако это «мы» было весьма условным даже в кадетской среде. Барон Нольде писал: «Царствовала концепция Милюкова: революция была сделана, чтобы успешно завершить войну,— один из наивнейших самообманов этой богатой всякими фикциями эпохи». К числу не поддавшихся этому самообману он причисляет также Набокова, Аджемова и Винавера, которые вместе с ним «в недрах кадетского Центрального комитета» пытались доказать Милюкову иллюзорность его концепции, но «столкнулись с самым упорным сопротивлением» лидера партии и его сторонников 2.
Говоря о кадетском самообмане, Нольде имел в виду подлинное настроение народа — его нежелание продолжать чуждую ему вой-
ну. Но с научной точки зрения самообман в концепции Милюкова состоял в том, что она, во-первых, была идеалистической, а во-вторых, полностью отрицала совершившуюся революцию как конечный итог всего предшествующего многолетнего развития страны. Согласно Милюкову, все дело было в негодных людях; окажись на их месте другие, годные, и никакой революции не было бы. О том, что сама эта негодность была не случайной, а закономерной, итогом-длительных процессов, происходивших в недрах самодержавного строя, Милюков, изменяя себе как историку, вопроса не ставил.