– Больно?

– А сам-то как думаешь? – ухмыльнулся кузнец.

– Я знаю, что такое ожоги. И я могу убрать боль. Не совсем, но ты почти перестанешь ее чувствовать.

– Было бы неплохо, но я думаю, что просто так ты такое предлагать не станешь.

Патавилетти хлопнул дмарта по затылку, прорычав в уцелевшее ухо:

– Обращайся к представителю Конклава на «вы»!

Маг, никак не отреагировав на вмешательство воина в разговор, пояснил:

– Я хочу задать тебе несколько простых вопросов. И хочу получить ответы. Правдивые ответы. Такова твоя плата за снятие боли.

– Ну так спрашивай.

– Во избежание недоразумений хочу сразу прояснить один момент. Я, как ты понимаешь, не отношусь к обычным людям. Я весьма одарен редкими талантами. И мой дар позволяет легко отличать правду от вымысла. Так что не пытайся меня обмануть – это приведет к неприятным для тебя последствиям.

– Мади говорил, что ты мысли читаешь, но мне не верится в такое.

– Мади все перепутал, я не умею читать мысли. Я умею отличать правду от лжи, не более.

– Все равно не верится, – упрямо гнул свою линию кузнец.

– Мне нетрудно доказать тебе. Давай так же, как это делал по моему приказу Мади, говори мне заведомую ложь или чистую правду, но выбирай лишь такое, чего я не могу знать наверняка. Что-то из своей жизни или из жизни вашего селения. Такое, что неизвестно чужакам.

– Я понял. Ну вот скажи для начала… Руду мне мальчишки на берегу моря собирают. Это правда?

– Гм… Ты с подвохом спросил. Похоже, с берега моря тебе действительно что-то приносили, но в основном сырье ты получаешь из другого источника.

– Из какого?

Маг пожал плечами:

– Откуда мне знать? Я ведь предупредил, что не читаю мысли, или ты это забыл?

– Помню-помню. На прошлой неделе я выковал топор для Гальвида.

– Ложь.

– Бруни лучше всего в Хеннигвиле умел читать.

– Мне кажется, что упомянутый тобой Бруни совершенно не знаком с алфавитом.

– Я с женой согрешил до свадьбы.

– Правда.

– И с твоей матушкой я тоже грешил.

Патавилетти молниеносно врезал кузнецу по затылку, а маг без эмоций произнес:

– Ложь.

Кузнец покачал головой:

– У тебя, черный, плохой дар. Это почти как чтение мыслей. Люди таких, как ты, не любят.

– Мне безразлично, как подобные тебе ко мне относятся. Итак, я вижу, что доказывать тебе больше ничего не нужно. Теперь мне нужны ответы.

– Ну так давай уже, спрашивай, чего тянешь.

– Дирт. Мальчишка, за которым мы идем. Ты хорошо его знаешь?

– Он как раз тот, кто таскал руду.

– Не из тех, кто по берегу собирал?

– На берегу ее очень мало, и она неважнецкая. Разве что вынесет обломок лодки или корабля с парой гвоздей. Но такое счастье нечасто случается.

– И где Дирт брал ее? В лесу?

– На болотах.

– А болота располагаются в лесу?

– Нет, не совсем так. Дальше по берегу они, к востоку. Озеро там мелкое и соленое, с морем протокой связанное, а потом от него эти самые болота и тянутся. Ближние не в лесу, те, что дальше, да, в лес уходят. До конца даже Дирт не доходил, большие они.

– Может быть, Дирт брал руду как раз на дальних? – вкрадчиво уточнил маг.

– Если вы о том, что он по лесу любит шастать, то да, есть такое дело. У нас на это почти все закрывали глаза, ну а мне так тем более все равно. Пусть брал в лесу, на самых дальних болотах, какая разница? Лишь бы руда была хорошей.

– Почему тебе все равно? Ведь забираться в лес строжайше запрещено.

– Это разве я запрет нарушал? Это все Дирт, с него и спрашивайте, если вас такое волнует.

– Да нам, знаешь ли, совершенно безразличны запреты вашего преподобного и его сказки насчет страшных зверей.

– Зверь. Всего один. В нем все дело.

– Ты в него веришь?

– Как не верить в то, что видел своими глазами? Зверь есть, и он хозяин леса. Раз Дирта не трогает, значит, не против того, чтобы тот глубоко в чащу забирался.

– Для дмарта ты слишком уж непринужденно себя ведешь. И легко относишься к игнорированию правил.

– Я ведь их не нарушал.

– Зато прощаешь это другим. У дмартов это не принято.

– Все мы разные. И божественное я чту ничем не хуже других. Спросите преподобного Дэгфинна, если не верите.

– Зачем? Я вижу, что ты не обманываешь. Ладно, вернемся к Дирту. Итак, он носил тебе руду, значит, вы были достаточно хорошо знакомы. Он никогда не рассказывал ничего необычного?

– Что значит необычного?