Именно поэтому мне так совестно было ее обманывать.

В пределах Садового кольца устойчиво циркулировали слухи о нашем с ней будто бы романе. Смаковались подробности наших тайных встреч за рубежом. Назывались даже страны, куда мы порознь улетали проводить совместные уикенды: Норвегия, Дания, Швеция и почему-то Непал. Я давно перестал бороться с безумными сплетнями. Раз чиновные люди так любят придумывать начальству скрытые пороки, гораздо логичнее бросить им резиновую кость. Пусть погрызут пустышку. К тому же — если отвлечься от моральной стороны — вся эта чушь приносила мне пользу, добавляя к моей репутации интригана незаслуженный титул первого любовника Всея Руси. Единственным человеком, кто не догадывался о роковой связи Главы администрации с дочерью Президента, была сама президентская дочь. Анне такая глупость даже в голову бы не пришла, и правильно. Как мог, я старался оберегать счастливое неведенье Красной Шапочки в дремучем лесу. Зачем ей знать, что волки питаются бабушками?..

Пальцы мои вновь легли на телефонную клавиатуру. Набрали двойку, шестерку, четверку, еще одну четверку — и опять кнопку отбоя. Не получается. Духу не хватает. С помощью усердного капитана я уже добился, чтобы в моем снадобье для Анны преобладала правда. Но этого мало. Отворотное зелье по-прежнему замешано на лжи.

Придется послать к ней парламентера, печально подумал я. Пускай соврет ей вместо меня. В конце концов, он за это жалованье получает...

Пресс-секретарь Баландин в своей безупречной черной тройке мигом прилетел на мой зов. Глаза его сверкали алчностью гробовщика, добывшего внеочередного клиента. Баландин нервно облизывал губы в ожидании новой тайны, к которой ему дозволено будет припасть. На, так возьми ее скорей.

Мы обменялись приветствиями, и пресс-секретарь упал в кресло, даже позабыв о стрелке на брюках.

— Иван Алексеевич, — произнес я с деланным смущением. — Вам предстоит в высшей степени деликатная миссия...

— Всегда готов! — по-пионерски взвился Баландин.

— Сейчас вы отправитесь домой к дочери нашего Президента... — Я выдержал паузу, чтобы пресс-секретарь успел подобрать слюни. — И передадите от моего имени просьбу... важную просьбу... Вы меня хорошо понимаете, Иван Алексеевич?

Баландин догадался закрыть рот и кивнуть.

— ... Очень важную просьбу, — в третий раз повторил я, глядя на помирающего от любопытства пресс-секретаря. — Переехать в Завидово. Сегодня же. И хотя бы до понедельника... Улавливаете?

— О да! — воскликнул Баландин. Он был счастлив. Новое доказательство наших с Анной сердечных отношений само легло ему прямо в руки.

— Речь идет о возможном теракте. — Я подпустил в голос немного фарисейской скорби. — Не исключена угроза нападения...

«Как же, вешай лапшу!» — прочел я по лицу пресс-секретаря.

— Террорист-одиночка пока не пойман. Ей будет лучше побыть вне города...

«Поссорились!» — перевел для себя Баландин.

— Президент тоже так думает...

«Папа в курсе? Вот это новость!» — Лицо пресс-секретаря уже ничем не отличалось от дисплея телесуфлера. Все его мысли проступали на лбу бегущей строкой.

— А как э-э... самочувствие Президента? — сглотнув слюну, спросил он. Собственно, ответ ему был известен и так: полчаса назад Макин опять звенел склянками возле самого кабинета Ивана Алексеевича. Бутылочная симфония исполнялась «на бис» для одного слушателя за дубовой дверью.

Не отвечая на вопрос, я лишь закатил глаза и глубоко вздохнул.

«Папа переживает их ссору! — тотчас побежала строка. — Потому и запил! Грандиозно!»

У Баландина был слегка очумелый вид именинника, который надеялся получить от друзей удочку и шоколадный торт «Аленка», а вместо этого обрел новенький «мерседес» и трехнедельную турпоездку на Багамы. Сегодняшней тайны ему хватит надолго, подумал я. Теперь на пресс-конфренциях он будет щеголять перед журналистами мефистофельской ухмылкой многознайки. К счастью, наши репортеры не умеют считывать с его лица государственные секреты. А может, Баландин перед брифингами обильно пудрит свою физиономию, чтобы потом всем остальным профессионально запудрить мозги. Какая мне разница? Технология меня не волнует, важен результат. Пусть он убедит Анну уехать. Он, а не я.

— Надеюсь на вас, Иван Алексеевич, — сказал я, вставая с места. Я добавил в голос щепотку доверительного интима. Пресс-секретарь обязан помнить, какое высокое доверие ему сейчас оказано. Будет о чем писать воспоминания на старости лет.

Именинник Баландин тоже вскочил, прощально потряс мою ладонь и вылетел из кабинета. Черной молнии подобный.

Я же возвратился к нашим предвыборным заботам, которые никто не отменял. Согласно графику, через семь минут должна была состояться полуторачасовая перекличка региональных штабов. Последняя перед воскресеньем — а потому самая важная. Референты Паша с Петей возникли в моем кабинете ровно за пять минут до начала. Оба моих помощника ожидали лишь команды, готовые сразу приступать.

— Новостей нет? — первым делом спросил я у Паши. Петя тем временем уже возился с автоматикой, проверяя электрифицированную карту России и налаживая ящик селектора.

Задавая вопрос, я имел в виду плохие известия. Хорошие новости мы сделаем сами, вот этими белыми мозолистыми ручками.

— По-прежнему тихо, — успокоил меня Паша. — Никто и ничего.

— А что с агитпродукцией?

— Вчера до полуночи наш вертолет отстрелялся календарями над Зюзино, Никулино и Тропарево, — сообщил мой референт. — Сегодня в девять пятьдесят наблюдатели от штаба провели скрытый осмотр мест вчерашнего сброса. Календарей на земле практически не осталось, несмотря на выходной. Расхватали.