— Гы-гы-гы!!

Готово: Карлуша наконец громко заржал, тряся бородой-веником. Я прибавил к своим победам еще одну маленькую, но внушительную викторию. Нагыгыкавшись вдоволь, гость из Кельна оторвался от телевизора и разразился очередной длиннющей немецкой фразой. Где-то на первом витке этой фразы Виктор Ноевич незаметно исчез с экрана, и начались обычные полуденные новости. Я успел узнать, что сегодня в Москву прибыл украинский премьер Козицкий (цель — встреча с нашим Президентом), что несгибаемый Товарищ Зубатов наносит дружественный визит в подмосковный колхоз «Заря», что бравый Генерал вскоре возвращается из предвыборного турне по Кавказу, что группа бизнесменов из Индонезии второй день ведет переговоры с российскими коллегами, что в артгалерее на Гоголевском бульваре открылась авангардная инсталляция художника Глухаря, что московское «Динамо» с разгромным счетом обыграло саратовский «Сокол»... — а бородатый редактор «Нойе Райнише Цайтунг» все еще трепался на языке нибелунгов. Лишь когда диктор принялся читать сводку погоды, Карлуша с некоторым сожалением завершил свой треп, откинулся на кресле, уступая инициативу белокурой переводчице.

Я выключил звук телевизора в ожидании похвал и не ошибся. Большая часть вдохновенной речи немца состояла из напыщенных комплиментов в мой адрес — по-немецки тяжеловесных, однако, не скрою, для меня приятных. Меньшая часть речи оказалась также весьма многообещающей. Как полноправный член Европарламента, герр Карл намекал мне, что через месяц в Страсбурге состоится сессия Совета Европы по проблемам массовых коммуникаций, причем кандидатура основного докладчика еще не утверждена. До своего приезда в Москву он, Карлуша, разделял мнение лорда Максвелла, тоже высказываясь в пользу директора французской «Антенн-2». Но теперь, после рандеву с геноссе Виктором...

Очевидно, мое телевыступление гостя глубоко перепахало. Немец, судя по всему, вообразил, что стоит включить русское ТВ — как оттуда в любое время дня и ночи выскочит его новый московский друг Виктор Ноевич Морозов с актуальным комментарием. В действительности же у меня всего только десять минут дневного эфира раз в неделю, к тому же на захудалом канале. Просто-напросто я специально подгадал встречу с немцем к своему выступлению. Товар надо показывать лицом.

— Что вы, что вы, Карл! — забормотал я, старательно разыгрывая смущение. — У меня, право, нет опыта таких выступлений. И потом, «Свободная газета» — издание молодое, и я не уверен, что ее влияние в России... — Фальшиво отнекиваясь, я краем глаза поглядывал на минутную стрелку часов. Карлушу вот-вот ожидает еще один сюрприз, который должен избавить его от последних сомнений по моему поводу.

Сюрприз «выстрелил» точно в срок. Стоило блондинке завершить перевод моих последних слов, как грянул телефонный звонок. Извинившись, я поднял трубку, «забыв» при этом отключить громкую связь.

— Виктор Ноевич! — разнесся по всему кабинету звонкий голосок секретарши Аллочки. — Вам звонят из пресс-службы Президента. Соединить?

Я нарочно помедлил с ответом, чтобы блондинка успела все, что надо, перевести любознательному немцу.

— Соединить? — как бы в раздумье протянул я. — А это срочно? Тут у меня уважаемый гость из Германии...

— Они говорят, что срочно, — отозвалась умненькая секретарша. Нет, не зря мы платим этой курочке жалованье ведущего обозревателя! Все разыграно как по нотам. — Это насчет вашей встречи с Президентом.

Повторно извинившись перед гостями, я с легким раздражением проговорил:

— Ладно, подключайте.

Хотелось бы верить, что вся сценка выглядела правдоподобно: усталый редактор Морозов, которому докучают всяческие президенты. Знал бы немец, что я два месяца добивался этого сегодняшнего звонка. И ведь добился, измором взял президентского пресс-секретаря! Воистину, без труда не вытянешь и рыбку из пруда. А Виктор Ноевич к тому же умеет и рыбку съесть, и... Далее, геноссе Карл, следует непереводимая игра слов с использованием русских идиом. Поэтому промолчим.

Округлив глаза, Карлуша со своего места украдкой наблюдал за моими переговорами с президентской пресс-службой. Боковым зрением я видел, что его борода-веник, словно локатор, направлена точно на меня. Смотри, немчура, смотри. Лучше Виктора Ноевича тебе в России редактора не сыскать.

— Господин Морозов! — зазвучал голос из селектора. Это был, конечно, не сам пресс-секретарь, а один из его помощников. Но я не привередлив.

— Да-да, — капризно сказал я в трубку. — Слушаю.

— Ваше интервью с Президентом России состоится сегодня с четырнадцати часов до четырнадцати часов тридцати минут в Сиреневой гостиной Кремля, — уведомил меня голос помощника. — Президент согласился ответить на первый, второй, четвертый и шестой из переданных вами вопросов. Вопросы третий и пятый Президент не хотел бы сегодня обсуждать.

— Что ж, это его право, — томно проговорил я. Третий и пятый заранее предназначались мною на выброс. В их формулировках был заложен легкий оскорбительный подтекст, такой интеллигентный кукиш в кармане. Знак того, что «Свободная газета» — это вам не какая-нибудь прикормленная пресса пана Болеслава. Мы еще не разучились истину царям с улыбкой говорить. Пусть избитую истину, неважно. Кукиш — он и в Африке кукиш.

— В таком случае, — закруглился пресс-секретарский помощник, — просьба не опаздывать. Референт из администрации Президента будет ждать вас у Спасских ворот в тринадцать пятьдесят.

И не мечтайте, подумал я, не опоздаю. Слишком большой кровью далось мне это приглашение, чтобы вот так проворонить фарт. Я, конечно, присутствовал на всех его пресс-конференциях, но интервью тет-а-тет — случай особый. До сих пор мне такой шанс не выпадал.

— Обижаешь, начальник, — проворковал я и быстренько отключился, оставив пресс-секретарскую шестерку в раздумьях о причинах моей внезапной фамильярности.

Любознательный Карлуша, которому белокурая бестия тихонько переводила мой сеанс громкой связи с Кремлем, тут же вскочил с места, принялся лопотать по-немецки и прощально кланяться.